Наверное, именно таким «русским делом», созиданием мира любви, справедливости и божественной красоты руководствовались оренбургские казаки, когда сопровождали гуманитарный конвой в Луганскую Народную Республику.
Об этой поездке рассказал подъесаул, помощник атамана Оренбургского городского казачьего общества Дмитрий Гнедаш.

– Дмитрий, с какой целью, с какой миссией оренбургские казаки отправились в Луганск?
– В Луганск мы ездили с гуманитарной миссией. Подобные конвои мы отправляем с прошлого лета. Это был уже седьмой конвой от области, организованный оренбургскими казаками. Непосредственными организаторами выступили Оренбургское городское казачье общество (атаман Сергей Николаевич Слепов) и Межрегиональная общественная организация «Оренбургское казачье войско» (атаман Алексей Борисович Полилов).

– А что везли в качестве помощи?
– В первую очередь одежду – детскую, женскую, мужскую. Из еды – крупы. Во время войны люди лишаются предметов первой необходимости: элементарной посуды, ложек, вилок. Каша – это хорошо, но её ведь в чём-то надо сварить. Поэтому везли тазы, кастрюли. Война – это и тяжёлые санитарные условия, поэтому в Луганск мы доставили мыло, порошки, шампунь, средства личной гигиены, памперсы. Особенно важно нам было отправить питьевую воду: на луганской земле для взятия прифронтовых сёл враги применяют самый древний и коварный способ – отравляют воду, сбрасывая в колодцы трупы. Кроме того, в городе выведен из строя и трансформатор основного водозабора. Также в нашем конвое были грузы, которые направили от Оренбуржья по запросу правительства Луганской Народной Республики на имя губернатора нашей области Юрия Берга: десять бензиновых электрогенераторов и сто спальных мешков. В этом существенную помощь оказала Оренбургская областная украинская общественная организация имени Т.Г. Шевченко.

– Куда именно вы сопроводили конвой?
– В этот раз мы были в Луганске и в Чернухино – посёлке городского типа в семидесяти трёх километрах от Луганска. Там были одни из самых кровавых боёв Дебальцевского котла. Этот посёлок основан в 1600 году казаками войска Запорожского. До начала войны, до прихода карательных батальонов Украины, там проживало шесть тысяч человек, было угольное производство, работала птицефабрика. С августа же прошлого года население посёлка сократилось примерно до трёхсот человек – люди уехали от войны, кто куда смог. Из оставшихся трёхсот жителей с августа по февраль человек шестьдесят-семьдесят погибло. Их находили в погребах, в развалинах домов… В марте – апреле этого года численность населения увеличилась до трёх тысяч человек. Как только успели собрать основные мины и растяжки, люди тут же стали возвращаться домой.
Нередко можно увидеть такую картину: дом разбит, надворные постройки разрушены, уцелел лишь погреб, люди живут в этом погребе, а огород уже засеян. Люди трудятся, люди стараются. Они не хотят сидеть на чьей-то шее. И пусть у нас пятая колонна не распускает слухи, что они нахлебники. Да, им сейчас необходима поддержка, но они сами работают в поте лица и потому, безусловно, заслуживают этой поддержки.

– А что сейчас представляет собой Луганск? Каким ты его увидел?
– Мы въезжали в город уже ночью. И первое, что встретило нас, – это аромат цветов. Город отказывается умирать, уходить в небытие. Город хочет жить, и горожане ему всячески помогают. Да, всюду изувеченные здания: в одних побиты окна, другие разрушены буквально до основания. Но жители отказываются его бросать: восстанавливают газоны, засыпают воронки, приводят в порядок парки. В парке у администрации, где во время боёв погибло много людей, уже установили закладной камень будущего памятника защитникам Луганской Народной Республики.
Меня особенно поразило, что разрушенные бомбами дома горожане даже не помышляют превращать в свалки, даже окурок в руины никто не бросит, потому что относятся к этим домам как к мученикам.
Естественно, на лицах горожан нечасто встретишь улыбку, но город оживает: издаются газеты, в том числе ежедневные, а в них есть реклама из привычной повседневной жизни.

– Доводилось ли во время поездки общаться с представителями других казачеств?
– На блокпостах, например, мы встречались с казаками атамана Козицына, с белгородскими казаками донских кровей. Замечу, что обособленных казачьих отрядов в составе ополчения уже практически нет – всё приведено к единоначалию. Поэтому почти все формирования казаков вошли в состав народной милиции.

– Дмитрий, ты по образованию эколог. Скажи, как ведёт себя природа в условиях войны? Вытесняет её? Пытается её усмирить, приглушить? Что ты успел заметить?
– В том же Чернухино природа возвращает себе территорию, на которой не живут люди: трава, кустарники, деревья в считанные месяцы разрастаются так, что становится не видно разрушенных домов.
Многие деревья посечены, постреляны. Это, естественно, сократит их жизнь. Но люди стараются им помочь: где-то замазывают краской, залечивают раны. У чернухинской администрации мне запомнилось истерзанное осколками дерево, на котором был прибит скворечник. И из него у меня на глазах выпорхнул скворец – это тоже символ неубиваемой жизни.

– В новом романе Александра Проханова «Убийство городов» главный герой, собираясь в Новороссию, произносит как напутствие самому себе: «Не бойся идти в Донбасс». Ты, наверное, помнишь библейские слова: «Бог сказал: Я Бог, Бог отца твоего; не бойся идти в Египет, ибо там произведу от тебя народ великий; Я пойду с тобою в Египет, Я и выведу тебя обратно». Упование на волю и помощь Божью помогало тебе преодолевать страх?
– Мы несколько суток пробыли в самом Луганске, где, естественно, была слышна артиллерийская канонада, потому что никто никуда не отвёл войска и артиллерию, никто с украинской стороны не обращает внимание ни на какие минские соглашения.
Единственный страх, который сопровождал меня постоянно, это страх того, что мама узнает, куда я поехал. Подобный страх у меня с детства: когда я мальчишкой однажды разбил голову, то больше всего переживал, что мама будет волноваться.
Но страха за себя, скажу откровенно, не было вообще. Не оттого, что я такой смелый, а оттого, что морально был к этому готов, примерно знал, чего ожидать. Ведь я общался с людьми, воевавшими в Луганске и Донецке. Мне довелось уже сопровождать один конвой без заезда непосредственно в зону войны. Чтобы преодолеть ключевой отрезок пути в сто пятьдесят километров, нам понадобилось пять часов, потому что вся дорога избита «Градами». Мы знали, что нельзя сильно отклоняться на обочину – там могут быть осколки или мины, ещё не обнаруженные МЧС, да и опасность нарваться на диверсантов велика. Страх – это, прежде всего, неизвестность. В мирной жизни каждая ситуация имеет сотни вариантов решения – вот это есть неизвестность. А там, где стреляют, есть только два варианта: либо всё хорошо, либо всё печально. И, как говорится, на Бога надейся, но сам не плошай.
Беседовал Михаил Кильдяшов