Помню, заканчивалась наша трёхмесячная одиссея в глубинах Ледовитого и Тихого океанов. Казалось, что сама подводная лодка порядком устала. Устала от беспрестанного движения, от гнёта на её поросший зеленоватой слизью корпус страшного давления!

И что же говорить тогда о людях, об экипаже, оторванном от всего мира на долгие девяносто суток? Нет, это не физическая усталость. Это нечто большее! Это души и сердца людей! Возникает ощущение, что ты попал в иное измерение, где нет ни времени, ни всего того, к чему ты привык за свою жизнь. В конце концов замкнутое пространство постепенно начинает выматывать, угнетать. Искусственный воздух и мелькание вокруг одних и тех же лиц к концу похода начинает раздражать…. А ещё — неукоснительный распорядок каждого дня, где на учёте каждый час, каждая минута. Будто некий, дотошный до умопомрачения хозяин скрупулёзно разложил каждое мгновение нашей жизни по полочкам. Имя этому хозяину — «Морской боевой устав»!

От него не спрятаться, не отвлечься, и только в короткие часы отдыха люди погружаются в блаженный сон, и всё происходящее вокруг проваливается в чёрную пустоту. И тогда нам снится земля, зелёные деревья, синее, глубокое небо!

Боже мой! Как нам всего этого недоставало!

В нашей повседневной жизни на земле мы не замечаем этого, воспринимаем как нечто обыденное, само собой разумеющееся. А там, в глубинах, это самое обыденное превращается в чудо, в зыбкий мираж, в красивую сказку, в недосягаемую мечту!

Помню, как мы считали дни, оставшиеся до всплытия. У каждого в укромном месте хранился заветный календарик. И за месяц до всплытия мы аккуратно перечёркивали прошедший день. И мы знали, что каждое следующее утро приближает нас к заветной мечте, к настоящей жизни, к всплытию!

Всё ближе и ближе родные берега. За неделю до окончания похода люди начинают преображаться, внутренне подтягиваться. Сбриваются отросшие за поход усы, подравниваются причёски, необъяснимое волнение охватывает сердце каждого моряка. Это волнение можно сравнить разве что с твоим первым в жизни свиданием. Да и то сравнительно!

Но даже эта, последняя неделя кажется вечностью. И уже с трудом верится, что позади три месяца глубокой тишины океанских глубин. Не верится, что мы всё это прошли, выдержали, победили и, главное, остались живы!

Есть у подводников песня:

«Автономке конец, и на базу, домой,

Тихо лодку глубины качают!..»

Это про нас! Мы возвращались из другого, параллельного мира, где всё не так, как на земле.

И наконец этот миг настал! День близился к вечеру. Это означает, что пришвартуемся мы уже в темноте. Полярный день короток. В семнадцать часов наступают настоящие ночные сумерки. Но нас это нисколько не огорчает. Мы же возвращаемся!

В центральном посту — весёлое возбуждение. Командир приказывает штурману доложить точное место и время всплытия.

Вот она, эта долгожданная команда! Люди, затаив дыхание, невольно вздрагивают. Голос командира продолжает:

— Боцман, всплывать на перископную глубину!

Я улыбаюсь и перекладываю рули на всплытие. Ближе к поверхности лодку начинает тихо покачивать.

Командир прильнул к окуляру перископа и приказал записать в вахтенный журнал, что море — четыре балла и горизонт чист! Это означает, что вокруг нас никого нет, и место нашего всплытия останется незамеченным.

Даже в командирском голосе слышится волнение:

— Продуть главный балласт!

Воздух с рёвом врывается в балластные цистерны, выдавливая из них воду. Мы всплыли!

Первым на мостик поднимается командир корабля, старпом и я, собственной персоной! И вот уже открыт верхний рубочный люк, и я вслед за старпомом поднимаюсь на обросший зеленоватой морской слизью мостик.

На людей обрушивается острый, сладковатый запах озона, начинает кружиться голова. В буквальном смысле пьяный от йодированного морского воздуха, пошатываясь, бреду к манипулятору вертикального руля. Мельком замечаю несколько рыбёшек, застигнутых всплытием врасплох. Через несколько минут командир даёт «добро» небольшими партиями подниматься людям на мостик. Не зря же столько ждали!

А над горизонтом торжественно и величаво садилось солнце. Огромный, пламенеющий диск уже наполовину погрузился в океан, и его бордовые протуберанцы раскрасили немыслимыми оттенками причудливые формы облаков.

Картина, достойная кисти лучшего художника планеты. Это была песня! Нет, скорее – гимн, воспевающий всё величие этого мира, утверждающий саму жизнь! Именно в эти минуты ты острее ощущаешь, для чего рождаешься и живёшь!

Подлодку тихо покачивает, тёмные волны как бы нехотя накатываются на покатый форштевень, и в ту же минуту с шумом возвращаются назад. Они как бы ласкают корабль своим мокрым, солёным языком, убаюкивают уставший за автономку обрезиненный корпус субмарины.

Солнце садится всё ниже и ниже, мириады звёзд высыпали по всему небосклону, образуя яркий, сказочный шатёр. А вдали уже темнеет чуть заметная полоска родного берега, и яркий, проблесковый огонь маяка призывно подмигивает нам, указывая путь к причалу.