«Но то, что может показаться обычному взгляду только суеверием, не есть ли следствие особого характера отношений гения к миру? – таким вопросом задаётся Н. Скатов, автор одной из книг о поэте. – Ведь мир ему явлен в такой бесконечной сложности своих проявлений и сцеплений, которую нам просто трудно вообразить». Поэтому, к примеру, отмену поездки Пушкина из Михайловского в Петербург в декабре 1825 года, где он, по его же словам, сказанным царю Николаю I, «встал бы в ряды мятежников», слишком просто объяснить тем, что при выезде ему встретился в воротах священник, а дорогу перебежал заяц. Вероятно, здесь сработало разом всё: и знания, и мысли, и чувства, и предчувствия, которые породили и неуверенность, и неготовность, и нерешительность, «зацепившиеся» в данном случае за дурные приметы.
Было ещё одно событие в жизни Пушкина, которое также можно назвать «перстом судьбы». Речь идёт о пророчестве гадалки Шарлотты Кирхгоф, сама фамилия которой носила едва ли не мистический оттенок: в переводе с немецкого «церковный двор». О гадалке ходили легенды по всему Петербургу – модистка по профессии и вдова пастора, она славилась умением предсказывать судьбу на картах или по линиям на ладони с поразительной точностью. Визит к ней Пушкина с товарищами относится к промежутку между 1817 и 1819 годами. История эта имеет несколько вариаций, восходящих к самому поэту, который дополнял её некоторыми деталями. В общих чертах дело выглядело так.
Кирхгоф гадала Пушкину последнему. «О, эта голова важная, Вы человек не простой! – произнесла она, разложив карты. – Вы на этих днях встретитесь с вашим давним знакомым, который будет предлагать Вам хорошее по службе место, потом в скором времени через письмо получите неожиданные деньги, а третье, я должна Вам сказать, Вы кончите Вашу жизнь неестественной смертью». И добавила: «Вы будете два раза жить в изгнании, станете кумиром своего народа и, может быть, проживёте долгую жизнь. Но на 37-м году её берегитесь белого человека, белой лошади или белой головы».
Спустя две недели после визита к гадалке Пушкин встретил на Невском своего приятеля, который служил в Варшаве при великом князе Константине Павловиче. Он предложил Пушкину занять его место, уверяя, что цесаревич сам этого желает. По другим свидетельствам, через некоторое время после гадания генерал Алексей Орлов пригласил поэта служить в конной гвардии. В любом случае первое предсказание Кирхгоф сбылось – неожиданное предложение по службе Пушкин получил, хоть и отказался от него. А ещё через несколько дней ему пришло по почте письмо с вложенными в конверт деньгами – лицейский товарищ Корсаков возвращал ему давнишний карточный долг, о котором Пушкин давно и думать забыл. Далее последовали две ссылки –
на юг и в Михайловское.
А тем временем удивительные способности петербургской прорицательницы проявлялись всё более заметно. Так, брату И. Пущина, причастному к Северному обществу, она предсказала разжалование в солдаты за год до восстания декабристов, а генералу Милорадовичу, пытавшемуся образумить мятежников на Сенатской площади и застреленному Каховским, она предрекла смерть ровно за две недели до 14 декабря 1825 года. Её предсказания были настолько точными и мрачными, что искусившие судьбу люди не хотели в них верить. «Кирхоша врёт хуже комедий Загоскина», – писал Грибоедов своему другу Бегичеву, посетив гадалку незадолго до отъезда в Иран, где был растерзан толпой во время восстания. Остаётся только догадаться, что он услышал от Кирхгоф.
«Белый человек» стал навязчивой идеей Пушкина, превращаясь порой в самую настоящую манию. Находясь в ссылке, поэт готовился к дуэли с графом Фёдором Толстым, распустившим в Петербурге слухи, будто Пушкина, перед тем как сослать, высекли. Поэт уверенно говорил своему приятелю Вульфу: «Этот меня не убьёт, белокурый убьёт. Так колдунья пророчила». И действительно, дуэль с Толстым расстроилась.
Вспоминал Пушкин о предсказании гадалки Кирхгоф и во время поездки по местам Пугачёвского восстания в 1833 году, когда он посетил Оренбург. Шесть лет спустя после гибели поэта были опубликованы воспоминания Александры Андреевны Фукс, писательницы, хозяйки литературного салона в Казани. По свидетельству современников, она была очень недурна собой, умна и от дяди-поэта унаследовала страсть к стихотворству, которым занималась с молодых лет. Её литературный салон был беспримерным явлением в истории русской провинции.
В своих воспоминаниях А.А. Фукс отметила, что Пушкин, ехавший в Оренбург для сбора сведений о Пугачёве, останавливался на одни сутки в Казани. Муж Александры Андреевны профессор Казанского университета Карл Фёдорович Фукс был литератором и знатоком края. В примечании к 7-й главе «Истории пугачёвского бунта» Пушкин ссылался на К.Ф. Фукса как на источник «многих любопытных известий», использованных в его историческом труде. Как вспоминала Александра Андреевна, за прощальным ужином у Фуксов разговор сначала зашёл о магнетизме, а затем перешёл на другой предмет: о духах, суевериях и предсказаниях. «Вам, может быть, покажется удивительным, – начал свой рассказ Пушкин, – что я верю многому невероятному и непостижимому, быть так суеверным заставил меня один случай». И он изложил подробности своего давнего визита к гадалке Кирхгоф. «Большинство её предсказаний уже сбылись, теперь надо сбыться последнему, и я в этом совершенно уверен». Этим разговор и закончился, оставив семейство Фуксов в недоумении: как может быть столь суеверен такой образованный человек, как Пушкин?
Самое любопытное и мистическое в связи с рассказом А.А. Фукс о предсказании Кирхгоф – это «странное сближение», то, что на следующий день после разговора о «белом человеке», 8 сентября 1833 года, в Россию въехал барон Жорж Дантес. Блондин и приверженец белого королевского стяга, он явился в свите голландского посланника Якоба ван Геккерена, возвращавшегося из отпуска в Петербург. Все три участника будущей трагедии пока ещё не знают о предстоящей им встрече. В день прибытия Дантеса в Россию Пушкин пишет жене о хорошей погоде, которую как бы не сглазить…
То, что поэт верил в роковую предопределённость судьбы и был убеждён, что никакие предосторожности не могут отвести её знамение, говорит написанная им уже после визита к прорицательнице Кирхгоф «Песнь о вещем Олеге». В этом произведении Пушкин пытается донести до читателя, что у каждого человека в жизни есть своё предназначение, у каждого своя судьба, которая не оставляет места свободе. Не человек выбирает, а его выбирают.
Знакомство Дантеса с Натальей Николаевной большинство пушкинистов относят к январю 1836 года. Дуэльная история с назойливыми ухаживаниями наглого кавалергарда, анонимными пасквилями, светскими интригами, завершившаяся трагическим выстрелом на Чёрной речке, хорошо известна. Но, читая документы последних месяцев жизни Пушкина, его личные письма и воспоминания современников, нельзя не заметить очевидной странности в поведении поэта. В лице Дантеса перед ним был воплощённый «белый человек» – по цвету волос и мундира. Пушкину было 37 лет – возраст, на опасность которого указала в своё время гадалка. Вряд ли поэт разуверился в её предсказании. Скорее всего, он узнал в Дантесе своего «суженого белого человека». Наверное, он был разочарован этой встречей. Таинственный исполнитель воли судьбы представлялся Пушкину чем-то вроде «Чёрного человека» из его «Моцарта и Сальери». А в действительности оказался пошловатый молодой нахал, остривший плоскими каламбурами, чудовищный эгоист с низменной и пустой душой.
Сравнительно недавно дошедшие до нас публикации содержат и другие предзнаменования, явившиеся Пушкину. Дочь Н.Н. Пушкиной от второго брака Александра Арапова в воспоминаниях о матери пишет с её слов о таинственном видении, которое было Пушкину за несколько месяцев до роковой дуэли. Стоя как-то у большого зеркала, он вдруг странным, сдавленным голосом позвал жену: «Наташа! Что это значит? Я ясно вижу тебя и рядом, так близко, стоит мужчина, военный… Но не он, не он… Средних лет, генерал, темноволосый, черты неправильные, но недурен, стройный, в свитской форме. С какой любовью он на тебя глядит! Да кто же это может быть?». Наталья Николаевна вспомнила об этом таинственном видении лишь восемь лет спустя после смерти Пушкина, когда выходила замуж за генерала П.П. Ланского.
Почти через полвека после роковой пушкинской дуэли сын партизана Дениса Давыдова встретил престарелого Дантеса в Париже. Тот сам остановил его и стал горячо уверять, что не хотел убивать Пушкина, что пытался примириться с ним, но поэт был неумолим, что целился в ногу, но будто сам чёрт толкнул ему руку повыше в момент выстрела.
У Пушкина, несмотря на его самообладание, были до предела натянуты нервы. Из-за отвратительной ситуации, в которой оказалась его семья, из-за скрытой травли, из-за двух негодяев Геккеренов, преследовавших его жену. А ещё из-за того, что в самой потаённой глубине души он уже полтора года ждал скорой смерти, готовился к ней. В своей поздней лирике Пушкин явно подводил итоги своему земному существованию и творчеству, словно чувствуя, что его жизнь очень близко подошла к завершающей черте. Достаточно вспомнить пророческое стихотворение «Памятник». В нём поэт словно пытается дать себе и всей России отчёт о прожитых годах.
В окончательную редакцию стихотворения «Родриг» (вольный перевод поэмы Саути) не вошёл отрывок, привлёкший особое внимание исследователей:
Чудный сон мне Бог послал:
С длинной белой бородою,
В белой ризе предо мною
Старец некий предстоял.
Он сказал мне: «Будь покоен,
Скоро, скоро удостоен
Будешь царствия небес…».

Пушкинист А. Сайтанов пришёл к выводу, что эти строки написаны Пушкиным на основе сугубо личного опыта. Другими словами – этот сон снился ему самому. И дата установлена: с 28 на 29 апреля 1835 года. Обдумывая свой чудесный сон и его уроки, Пушкин готовил душу к вечности. И в то время ещё не знал, что в Петербург уже приехал Жорж Дантес – белокурый француз, принятый вскоре поручиком в кавалергардский полк. Единственный полк, в котором носили белоснежные мундиры и гарцевали на белых конях.
Друг Пушкина П.В. Нащокин носил на пальце золотое кольцо с бирюзой как талисман от насильственной смерти. И, зная о главном страхе
поэта, подарил ему такое же как оберег. Уже умирающий Пушкин вручил это кольцо Данзасу, своему секунданту. Но не снял его с пальца, а попросил достать из шкатулки. Оказывается, отправляясь на поединок с Дантесом, он не взял его с собой. Поэт доверился судьбе, которая обрела для него в последние дни характер роковой неизбежности.

Иван Коннов

Иллюстрация с  fan.lib.ru (Е.В.Муковнин. "Уж небо осенью дышало...")