Надежда Емельянова

Как безжалостно время!.. Вряд ли мы - увы, лишь формальные наследники ратной славы наших соотечественников, вошедших в историю Великой Отечественной войны, достойны ее: слишком мало сделано государством в целом, да и что греха таить, каждым из нас для того, чтобы ветераны войны прожили остаток своей жизни в окружении всеобщей заботы, в благополучии и достатке. В предстоящем 9 мая торжественном параде колонна фронтовиков не досчитается многих имен.

Не будет среди боевых друзей и Василия Михайловича Агаркова. В моем журналистском блокноте две недели хранилась запись о запланированном визите к нему. За два дня до назначенной даты встречи я увидела в газете некролог...

Василий Михайлович Агарков принадлежал к старшему поколению фронтовиков - тому, которое начинало свое боевое крещение еще до рокового 41-го. И не просто начинало, а прославило, увенчало заслуженной доблестью Красную Армию. Молодые парни конца 30-х годов выполняли свой воинский долг не за страх, а за совесть, и это не красивые идеологические клише, а правда жизни, подтвержденная и документами, и живыми свидетельствами.

Обычный оренбургский паренек из несостоявшихся студентов, успевший лишь поработать в слесарных мастерских, был призван для прохождения срочной службы. Солдатские пути-дороги забросили его не куда-нибудь, а на Дальний Восток. В полковой школе освоил он боевую профессию танкиста, был назначен командиром в танковый экипаж быстроходного БТ-7. Там он и сдружился со своими будущими боевыми соратниками Николаем Житеневым и Сергеем Румянцевым, да так, что по истечении срока службы, когда можно было вернуться домой, решил остаться на сверхсрочную.

Когда в конце июля 1938 года японские войска вторглись на территорию Уссурийского края в районе высоты Безымянной, нескольким экипажам, в том числе тому, которым командовал Василий Агарков, было приказано нести караульную службу в военном городке. Трое друзей никак не могли смириться с такой незавидной, по тогдашним понятиям, долей: по предложению своего командира они тут же решили написать в штаб рапорт, в котором просили Военный Совет 1-й армии Краснознаменного Дальневосточного фронта послать их экипаж на поле сражения. В своем рапорте молодые танкисты клялись не посрамить чести советского воина. "... Овладев этой грозной машиной, горим желанием разбить зарвавшихся японских самураев и потому не можем сидеть спокойно в этот грозный час..."

О том, какой вклад внесли танкисты в общую победу над мощной Квантунской армией, потерпевшей сокрушительное поражение у озера Хасан, можно судить по тому, что о боевом участии в сражении Василия Агаркова и его экипажа стало известно практически всей стране из материалов очередного партийного съезда, на котором и были впервые оглашены факты из их героической биографии. Тогда-то и были написаны стихи, которые вскоре стали знаменитой песней, впервые прозвучавшей в кинофильме "Трактористы". Помните: "Три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой"?

Так случилось, что песня на долгие годы осталась любимой среди советской молодежи, хотя постепенно все забыли, что за песенными героями стоят вполне реальные личности. Закончив боевой поход против японских захватчиков и отслужив не только положенный, но и дополнительный срок, друзья-танкисты демобилизовались и разъехались каждый к своей родной семейной пристани.

К началу Великой Отечественной войны бывший танкист Василий Агарков работал воспитателем по военно-физкультурной подготовке в Оренбургском железнодорожном училище.

Уже с первых дней войны он стал настойчиво добиваться мобилизации на фронт, несмотря на сопротивление руководства училища, дорожившего бывалым наставником. И в конце концов добился своего. Первое боевое крещение в этой войне он получил в начале октября 1941 года на Можайском шоссе под Москвой, когда курсанты Подольского пехотного училища, не успев отучиться положенный срок, вынуждены были взять в руки оружие и встать на оборонительные рубежи столицы. Затем Василию Агаркову присвоили звание политрука батальона и послали в Горький готовить для фронта танковые маршевые роты.

В начале 1944 года политрук Агарков получил назначение в 3-ю гвардейскую танковую армию, уже овеянную славой в сражениях за Воронеж. А вскоре она освобождала вошедшую в историю Шепетовку. Первый свой орден - Отечественной войны II степени Агарков получил за освобождение города Проскурова. Потом были Броды, знаменитые тем, что здесь в окружение попали восемь вражеских дивизий. Потом - Висла...

Переправиться первыми и создать на левом берегу Вислы прочный плацдарм - такая задача была поставлена перед первым батальоном и лично замполитом Агарковым, в чьей смелости и находчивости командование убеждалось уже не однажды. Не ошиблось оно и в этот раз: именно танк Агаркова, первым оставив за собой взорванный почти что под гусеницами машины понтон, на полном ходу буквально взлетел на западный берег реки, увлекая своим порывом остальных.

Позже в одной из книг о Великой Отечественной войне, об этом воистину героическом эпизоде писалось предельно просто и лаконично: "... поднял в атаку группу смельчаков, что сыграло большую роль в расширении плацдарма. Отважные действия Агаркова были высоко оценены командованием".

День Победы Василию Михайловичу довелось встречать в госпитале, куда он попал с тяжелым ранением, не дойдя вместе со своими боевыми товарищами до Берлина.

Степень оценки ратных подвигов В.М. Агаркова характеризует тот факт, что он был в числе других политруков представлен к званию Героя Советского Союза. Однако так распорядилась судьба, что документы на представление к высокому званию на каком-то этапе были потеряны. И хотя большинство конкретных лиц из числа командования, подписавших в свое время эти документы, в послевоенные годы не однажды подтверждали факт представления, добиться восстановления справедливости так и не удалось. Лишь в 80-х годах герою, незаслуженно обойденному в почестях, как бы в порядке моральной компенсации был вручен орден Отечественной войны I степени...

После войны Василий Михайлович вернулся к мирному труду, работал на разных государственных, партийных и общественных постах, не слишком-то афишируя свою боевую молодость и воинские заслуги. И вот в самом начале 70-х годов юные следопыты разыскали документальные материалы о дальневосточных, а затем и других подвигах своего земляка. При активном содействии оренбургской журналистки Евдокии Горбанской через тридцать лет состоялась встреча трех отважных танкистов - того самого экипажа, что стоял часовым Родины "у высоких берегов Амура". Кадры оренбургской телесъемки были показаны в программе "Время", о трех друзьях вновь вспомнила вся страна. Василий Михайлович стал желанным гостем воинских частей, других молодежных аудиторий. Был он не очень-то многословен, но даже строгий и подтянутый вид, да еще живой, всегда открытый взгляд выдавали в нем человека большой и героической судьбы. Именно таким запомнила оренбургская молодежь 80-х годов председателя городского штаба Всесоюзного похода по местам боевой и трудовой славы Василия Агаркова, когда он стоял, как обычно, в первом ряду почетной колонны.

И все-таки время, ранения и болезни взяли свое: последние годы жизни Василия Михайловича были скрашены общением лишь с самым узким кругом родных, который постепенно все более редел. Больнее всего ударила по здоровью ветерана смерть жены, после которой он так и не смог оправиться; заботливые руки дочери Тамары Васильевны поддерживали в нем затухающую жизнь. 23 февраля не стало еще одного свидетеля и самого непосредственного творца героической истории России...

На снимках: служба на Дальнем Востоке; 1943 год; в госпитале накануне Победы; встреча с молодыми зенитчиками 80-х; "этот праздник со слезами на глазах..." (фото из семейного архива Агарковых).