Генрих IV в поисках утраченного времени

Наталья Садомская, доцент, заведующая кафедрой мировой литературы ОГПУ

Название этого спектакля и автор пьесы выделялись в программе фестиваля, а потому решение было принято сразу. Билет мне достался на 4-й ряд второго яруса: открытие, первый спектакль.

Нарядная публика в фойе, много знакомых, ритуальные раскланивания и некоторая надежда на то, что обнаружатся свободные места в амфитеатре. Но свет погас и пришлось бодро подниматься на ярус.

Над темным залом раздалась специально неточная мелодия. За распахнувшимся занавесом затеплился свет, падающий из громадного витража. Как ожившие солнечные блики, задвигались по сцене яркие фигуры в шутовских колпаках, и уже нельзя было не слушать их голосов, не следить за стремительным вихрем вокруг громадного дубового стола с подсвеченным низом. Во втором действии этот стол превратится в тяжелую люстру (или в сводчатый потолок, готовый вот-вот обрушится на бедные человеческие головы с неумолимостью равнодушного рока?).

Луиджи Пиранделло - мастер загадывать интеллектуальные загадки, и у него нашлись достойные партнеры, воплотившие их в музыку голосов, пластичность жестов и поз, выразительность мизансцен, цвет и свет декораций, костюмы разных эпох...

Есть нечто символическое в том, что на открытии театрального фестиваля "Гостиный двор" в Оренбурге был представлен спектакль Ульяновского театра драмы "Генрих IV" . Пьеса нобелевского лауреата Луиджи Пиранделло была написана в 1922 году и стала одной из самых привлекательных для сценического воплощения. Пиранделло не создавал исторической драмы, напротив, доказывал, что история и современность мало чем отличаются друг от друга, а исторические параллели, рождающиеся из современных коллизий, лишнее тому подтверждение.

Всем своим творчеством Пиранделло отстаивал принципы интеллектуально-философской драмы, в которой сюжетные ходы заостряются неожиданным, часто полным трагизма философским тезисом. Как в пьесе "Генрих IV", герой которой много лет был сумасшедшим, жил в "уединенном поместье в сельской Умбрии", под присмотром приставленных к нему людей, с готовностью играющих роли "тайных советников". Играя, они предадут своего подопечного, когда узнают, что уже восемь лет, как он излечился, но продолжает делать вид, что по-прежнему пребывает в образе императора Генриха IV. Игра, иллюзия, переодевания в старинные костюмы с целью возродить тот момент молодости, когда случилось необратимое - главный обман жизни,- вот ключ, которым постановщик спектакля, народный артист России Ю.Копылов, открывает интеллектуальные загадки Луиджи Пиранделло.

Спектакль идет с одним антрактом, и в этом есть свой умысел. Таким построением режиссер усиливает ситуацию своеобразного "откровения", в которой оказываются все герои и прежде всего Генрих IV. Император, обитающий в уединенной вилле... в 20-е годы XX века! Бедный сумасшедший, у которого нет другого имени, кроме того, которое осталось вместе с болезненным бредом, тот, кого двадцать лет назад, еще до падения с лошади, самые близкие - любимая женщина и друг - посчитали сумасшедшим потому, что он не захотел повторять чужих мнений, а захотел остаться самим собой. Генрих IV в исполнении заслуженного артиста России Б.Александрова ищет то, что утрачено навеки, - время, когда любимая еще не изменница, а друг еще не "грязный распутник". Он глубоко страдает от тех, кто остался в мире "нормальных" и, желая остаться независимым, бежит от действительности. Как хорош этот Генрих, командующий своими советниками, знающий цену императорскому величию! Появление Генриха IV в спектакле обставлено символично: он окружен пестрой толпой охраняющих его советников, окольцован узким пространством вокруг трона, закован в многослойную одежду царственной особы и кающегося грешника. Громадный деревянный стол может стать для него сценой, на которой он перестает играть и обретает себя, отставшего от времени на много лет. Актер нашел изумительный жест и мизансцену, которые, многократно повторяясь, делают образ пластически завершенным. Протянутая в призывном жесте рука ищет нежного соприкосновения или дружеского рукопожатия, но не находит ни того, ни другого. Этот Генрих знает, как может император небрежно кивать головой, прощаясь с теми, кто осмелился потревожить его покой. И сколько отчаяния во всей его фигуре, когда он готов обнять как живое существо единственное, что у него есть, - трон, символ могущества и бесконечного одиночества. Вокруг этого трона он кружится в тщетной попытке догнать потерянную много лет возлюбленную. В этом кружении такая тоска... Пиранделло наказывает героя своей пьесы совершенным им убийством: став здоровым, он уподобился тем, кого презирал и от кого бежал в придуманный мир. Актер спасает Генриха IV, играя заключительную сцену как момент внутреннего освобождения от иллюзии. И это единственное, что дано человеку, пока он жив, - расставаясь с иллюзиями, платить по счетам.

Мир образов, созданный актерами, режиссером, художником (сценография и костюмы С.Шабловского) приобрел неповторимую выразительность благодаря музыке из произведений Гии Канчели, Густава Малера, Сезара Франка. Эта музыка, столь современная и как будто вечная, сопровождая действие, сама становилась его участницей и выразительницей вечно ускользающей от человека жажды быть понятым и принятым.

Фестиваль - праздник, а на празднике возможны чудесные превращения. Я наблюдала за Актером на другом спектакле, где он сам был зрителем, сидел чуть сгорбившись и свободно свесив руку с длинными пальцами, которые накануне трепетали в выверенном сценическом жесте. Ваше Величество, какое нынче тысячелетье на дворе?