Евгения Павлова

Один знакомый мне профессор философии, который начинает говорить о проблеме за годы до того, как она оказывается на устах у всех, предрек: "Самые поразительные открытия XXI века будут сделаны в области психологии животных". Я верю. Разумное в их повадках, умение разбираться в людях и буквально выстраивать свои отношения с ними, удивительны. А интуиция?

У меня широкое поле для наблюдений. Представлю читателю только кошек. Сейчас это четыре красавицы, но бывало и больше. Одну из "вышедших в люди" - сверхшуструю Муру вы видите на снимке. Это ее тихая минута: Мура с детства неравнодушна к книгам. Ее кумир - Джек Лондон. Скорее всего, переплет знаменитого американца имеет для нее особо привлекательный запах. Но... Очень хочется верить, что дело не в запахе. Ведь почему-то, когда на полке нет Лондона, она интересуется литературой только Нового Света, включая Марка Твена и Фолкнера. Однако такая ориентация не свойственна хвостатому семейству. Вспоминаю, как получив письмо с фотографиями от приятельницы из Германии, куда она отбыла насовсем, я оставила его на столе. Среди фотографий, довольно многочисленных, был и кот Филька, родственник моих кошек. Окрещенный на новой родине в Гонсалеса, он вальяжно растянулся на непомерной ширины диване и смотрел в объектив скучными сытыми глазами. Что же вы думаете? Наутро я нашла всю корреспонденцию в целости и сохранности, кроме портрета Фильки: он, исцарапанный и помятый, валялся под столом. Конечно, случайность! Но, правда, забавная?

Разглаживая фото, я вспомнила другое происшествие.

Было это в самый драматический год нашей перестройки. То ли мойвобои тогда забастовали, то ли сама (тогда копейки стоившая) мойва отвернула в наших несчастьях от наших берегов, но с пропитанием начались большие проблемы. В ночь под Рождество решено было дать мурлыкам разговеться, я разорилась на нарядную коробочку импортных рыбных котлет, неизвестно как попавшую в соседний гастроном. Пробил час рождественских даров. Верчу так и сяк коробочку, соображаю, как там она у них открывается. А у моих ног инспектирует давно уже пустующие миски Яшка. Когда родился этот черномазик, думали, кот. И живет теперь кошка Яшка. Ага, здесь открывается. Вынимаю нечто аккуратно-плоское, осыпанное оранжевым. Неужто перец? Лизнем. Не горько. Торжественно выкладываю шесть порций. Яшка получает первую. Она долго хлопочет усами вокруг гуманитарной помощи и наконец пробует. Ну вот, купилась, укоряю я. И пока Яшка слушает да ест, мое воображение, разгоряченное небольшим, но все же!.. праздничным возлиянием, начинает рисовать всякие картины. Например, как соберутся в кухне мои оголодавшие питомцы, оценят закордонное яство, как догадаются откуда оно, и... потянутся наутро к какому нето посольству. Я просто вижу эту процессию. Впереди, разумеется, Яшка со своими наглыми, желтыми глазами. Адью, дорогие. Рыба ищет, где глубже, человек - где лучше. Почему же кошке не искать, где рыба? Но ведь мы расстаемся друзьями? И я приму, как должное, если к какому-нибудь сочельнику получу от вас из закардонного далека в благодарность за прежние мои заслуги по баночке консервов "Для кошек" от каждой...

Однако! Опустив глаза долу, я вижу непонятное. Весь синклит в сборе, но импортное подношение энтузиазма не вызывает. Кошки долго обнюхивают котлеты и... только. Устыдившись, свертывает трапезу и Яшка. А не любящая полумер Джулька скребет лапкой линолеум, показывая, что это следует предать земле. Ах, вы мои патриотки, умиляюсь я. - Ну, подождите чуточку, безвыходных ведь положений не бывает?

Подруги усаживаются рядком, как в театре, на подоконнике - отвоеванном и уже законном своем месте, и ждут. Ждут без суетного мяуканья, при полном кошачьем достоинстве. Я открываю холодильник, достаю с хорошо просматриваемых полок остатки колбасы сорта "талонная", делю их на семь равных частей.

И мы ужинаем.

Вот какие тяжелые времена пережили мы вместе, не уронив чести и достоинства. Так и живем до сих пор, надеясь на лучшее. И дождемся!