Юлия Щербинина

Мой Оренбург начинается с желтой двухэтажки на улице Мало-Мельничной. Сюда в августе 74-го года меня принесли в розовом кульке и передали на руки деду. Первые воспоминания, продирающиеся сквозь паутину времени, связаны как раз с этим домом. Даже сейчас я ощущаю запах деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, которой уже почти пятьдесят лет. Она до сих пор пахнет, как и много лет назад, пылью и древесиной. Дверь приоткрывается тяжело, со скрипом. Там бабушка стоит на кухне и зовет обедать. Она щедро наливает мне огромную железную миску щей, крошит туда хлеб и смотрит влюбленными глазами, пока я нехотя поглощаю ярко-красное, забеленное сметаной содержимое тарелки. Куда больше мне нравился дедов утренний омлет с гренками. Он вставал рано, в шесть утра, и сразу же включал радио. Чтобы не разбудить нас с бабушкой, прикрывал дверь на кухню и начинал готовить завтрак. Я просыпалась тут же под «Союз нерушимый республик свободных», под шкворчание на сковородке и шла, босая и лохматая, на тонкую светящуюся полоску света в дверном проеме. Открывала дверь, усаживалась на тяжелую деревянную голубую табуретку, поджав под себя ноги, и смотрела, как дед разводит пенку в маленькой алюминиевой тарелочке, а потом помазком с поредевшей гривой наносит ее на лицо и начинает бриться… Дед, когда был под хмельком, всегда вспоминал свое село Алексеевку под Пензой, где остался его призрачный дом, отобранный большевиками и отданный под сельсовет.

- Вот я приеду и заберу свой дом, - кипятился он. – Я – Чапай! Меня там все знают.

Но мечте деда так и не удалось сбыться: умер он в ставшем уже родным Оренбурге, где пустил корни и оставил нам в наследство квартиру в желтом доме с деревянными ступенями.

Дед работал плотником в сельхозинституте. И водил туда меня, впечатлительную пятилетнюю особу, которая сокрушалась над лягушками, квакающими в ванне (я знала, что их разводят для опытов), плакала над белыми мышами с красными, как бусинки, глазками и шипящей по-недоброму лисой, упичуженной, словно преступник, в клетку. Институт уже давно поменял статус, став университетом, расширился. Пожалуй, дед бы сейчас его и не узнал…

Еще одно из детских воспоминаний – другой подъезд, пол в котором был выложен кафельной плиткой, а оттого там даже летом было очень прохладно. Каждый раз, приходя в квартиру этого дома, я получала угощение от другой бабушки – конфеты «Школьные» и две желтые витаминки, которые торжественно мне вручались перед обедом. Они хранились в белом буфете на кухне. И иногда я самовольничала: пока никого поблизости не было, открывала дверцу буфета, торопливо высыпала себе на ладонь желтые драже из коробочки и быстро убегала с места преступления. Эти бабушка с дедушкой водили меня в парк «Тополя». Высшим наслаждением было парение над кронами деревьев на аттракционе «Ракета». Я изо всех сил жала на круглую черную кнопку. И моя ракета со звездой на боку взмывала вверх - я была счастлива. Подобный восторг благодаря родителям я испытывала в Зауральной роще – тогда мост через Урал был деревянным! - на колесе обозрения: Оренбург был виден с высоты птичьего полета. «Красота!» - восклицала я, вцепившись в поручни. Теперь колеса нет. Его заменила канатная дорога. Думаю, мои дети лет через десять тоже с щенячьим восторгом будут вспоминать первую поездку с одного берега Урала на другой. Путешествие из Европы в Азию длится всего одну минуту… Вспомнят и ледяные сказочные городки зимой, и катание на санках с горы Гребени. И как на мой вопрос: «А хотели бы вы жить в Москве?» - они в унисон отвечали: «Не-а! У нас здесь друзья», - а потом добавляли: «Ну, если только посмотреть…»

Недавно получила письмо с Украины от подруги детства. Она с родителями уехала на родину пятнадцать лет назад. Но Юлька родилась в Оренбурге, поэтому в каждом письме просит описать город, по которому безумно скучает. И что я могу ей в утешение сказать? Что город не узнать? Что у него теперь есть свой гимн? Что Зауральная стала почти заповедной зоной с детскими площадками, фонтанами, кафе, главное – невообразимо чистой? И что «Тополя» превратились чуть ли не в «Дисней-ленд»? И что той покореженной беседки в нашем дворе нет, а вместо нее новая, красивая? А у подъезда разбиты соседями цветочные клумбы?

Я себе иногда даже представляю, как я горделиво веду Юльку по городу: ну, как? узнаешь? Мы присаживаемся на скамейке в скверике у фонтана на Советской. Потом идем к памятнику Пушкину и Далю. Я наблюдаю за ее удивлением. Потом заходим в Гостиный двор: ты здесь когда-нибудь была? А посмотри, что с драмтеатром? Она заглядывается на «Эдельвейс», прячущий в своей тени Дом литераторов. Потом спешим на бульвар: Введенский собор, возле которого колокол. А рядом пушка, по которой мы с ней не один раз лазали и запечатлели свои «фейсы» на школьном выпускном. А еще бы я ее отвезла в «предместье Парижа». Так я называю места, где находится моя дача. Думаю, она точно бросила бы свою Полтаву и вернулась домой – в Оренбург.

Я мечтаю путешествовать: Италия, Египет, Австралия… Но я знаю одно, что меня из всех уголков мира будет всегда тянуть в родной город, обозначенный на карте маленькой черной точкой с синим извилистым хвостиком – Уралом. Здесь прошло мое детство, здесь родились мои дети… Это мое любимое место Земли – мой Оренбург…