Татьяна Судоргина, завотделом ИИПД облгосархива

В канун праздника российской печати архивисты предлагают поклонникам "Вечернего Оренбурга" знакомство с документами о газете "Оренбургский листок", впервые вышедшей к жителям степной провинции 125 лет назад.

Защищая интересы городского самоуправления

Обращаясь к своим читателям, учредители "Оренбургского листка" в январе 1876 года подчеркивали:

"Предпринимая издание газеты в крае, в котором частной периодической прессы до сих пор не существовало, мы сознаем всю трудность задуманного дела, во всех отношениях здесь нового... Какую же задачу ставит себе "Оренбургский листок"? Влиять на общественное мнение, руководить им, освещать даже готовый материал научным руководящим светом мы не обещаем.

... Мы нашли полезным задачей первого в крае газетного предприятия поставить посильное изучение этого края и занесение в печатную летопись явлений местной жизни.

Тем не менее мы сознаем, что и эта скромная по размерам своим задача представляет работу серьезную и трудную. Правда, в материале недостатка нет: край наш, как говорят, непочатый угол, все в нем ново и оригинально...

Потребность иметь свой орган сознается в местном обществе давно и мы убеждены, что потребность эта сознается не на словах только, но она выкажется и самим делом, что появляющийся орган местное общество сделает, в полном смысле, своим органом... Но если ожидания наши не оправдаются, если задача, таким образом поставленная, не выполнится в тех очертаниях, какие намечены, то виновато в том будет, конечно, само общество. - Как аукнется, так и откликнется!"

К 200-летнему юбилею русской прессы оренбургская ученая архивная комиссия в 1903 году подготовила сборник трудов о развитии "периодической прессы в г.Оренбурге". Один из "рефератов" - "История открытия и первые годы существования первой частной газеты в г.Оренбурге" подготовил П.Н. Столпянский. У нас есть возможность перелистать это любопытное сообщение об "Оренбургском листке". Итак, начинаем: "Высказав свои намерения, редакция в первые годы издания выполняла их даже в большей степени, чем обещала. Газета, весьма понятно, выступила защитницей нашего городского самоуправления как принципа, умея в то же время отличить принцип от личностей.

С одним эпизодом я позволю себе познакомить читателя.

История с водопроводом длилась очень долгое время и в 70-х годах приняла наиболее резкую форму. Управа разработала проект реорганизации водопровода, было назначено думское заседание, которое не могло состояться за неприбытием законного числа гласных. И вот городской голова Н.А. Середа помещает в "Оренбургском листке" письмо в редакцию. Письмо начиналось так: "Позвольте мне при посредстве вашей газеты объясниться с тем обществом, которого я имею честь быть представителем и пред которым поэтому я постоянно являюсь главным ответственным лицом во всем том, что неблагоприятно отражается на благоустройстве города и на спокойствии его обывателей".

Разъяснив далее вопрос о водопроводе, значение его и указав, что заседание по поводу такого важного вопроса не могло состояться, потому что гласные не пожелали явиться на заседание, Н.А.Середа продолжает: "чем объяснить такое равнодушие к городским интересам первейшей важности со стороны гласных думы и такое непонятное отношение их к долгу присяги я не знаю и объяснить не берусь. Пусть об этом судят те лица, которые, выбрав их в гласные Думы, - вверили им попечение о судьбах города".

Письмо заканчивается следующим образом: "пусть Оренбургское общество прочтет настоящее мое обращение к нему без желчи и раздражения и серьезным образом побудит своих избранников посещать хотя экстренные заседания Думы, или сложит свои полномочия. Господа гласные ведь не дети, лица эти должны знать и знают, что почет избрания их обществом в гласные Думы налагает на них нравственные обязанности, безукоризненным исполнением которых они обязаны отблагодарить общество за оказанное к ним доверие".

Весьма понятно, что за такое письмо газета, гостеприимно открывшая для помещения его свои столбцы, не могла прийтись по нраву большинству. Но этого мало. В том же ь37 за 1876 год редакция помещает по поводу этого письма резкую передовую статью, в которой Дума обвиняется еще серьезнее. Передовая статья, отмечая факт индифферентного отношения гласных к общественным делам, говорит: "когда назначаются к слушанию дела, сопряженные с личным интересом для кого-нибудь из гласных, тогда мы летим в Думу на рысаках, летят с нами наши сторонники и родня и мы буквально слетаемся (курсив подлинника) тогда и тратим огромное количество энергии и жаркого, а подчас и яростного красноречия по делу, которое не стоит выеденного яйца, вроде захвата, например, двух аршин городской земли, которой у города де много..."

"Картинки с натуры"

Еще более язвительными были нападки на Думу постоянного фельетониста газеты С. Барбачева, - под этим псевдонимом скрывался весьма известный, уважаемый общественный деятель города Оренбурга. Вот несколько примеров. Фельетоны С. Барбачева носили общее название "Картинки с натуры", в одном из них ь44 за 1876 год С. Барбачев пишет: "у нас есть Дума, образованная на новых началах, вступившая во второе четырехлетие своего существования, но сказать о ней пока нечего, во-первых, потому, что мы не видим плодов ее плодотворной деятельности, да это и не дело фельетониста, а во-вторых, потому, что там царит подавляющая скука и вялость, способная раздражить, а не насмешить". Далее приводятся примеры, как говорили ораторы Думы прошлого состава: "гласный, трактуя по вопросу о спорной земле города с казаками, восклицает: "верховные права города должны быть восстановлены на эти земли! Его успокаивают, говоря - "это мы можем... Это дело в наших руках - потому мы гласные, уже ратификованные"... Такие речи хотя и не слышатся более в Думе, но зато раздаются словечки: супсендия (супсидия), молокотив (локомотив), "необходимо выписать несколько экземпляров техников". Остроты над гласными допускались во всевозможных формах, даже в стихах, вот один из примеров:

Да, спят молодцы наши думцы,

Лишь чуткие к нуждам своим,

И зова рассыльного слышать

Не хочется более им...

Встает голова в заседанье,

Считает он гласных ряды,

Потом говорит: до свиданья...

Отсрочим опять, до - среды!

Конечно, если бы газета ограничилась только нападками - значение ее было лишь отрицательное, но нападки не были главным элементом в газете, она давала очень много серьезного материала. В ь11 (за первый год издания) была передовая статья об аренде городских земель, в ь18 о состоянии городских улиц, в ь20 о народном образовании, в ь39-41, 42 о водопроводе (изложена история его), в ь44 открытие Самаро-Оренбургской железной дороги, в ь46 - вопрос об образовании бедных детей г. Оренбурга, в ьь49, 50, 51 - торговля хлопком. Уже один перечень этих статей доказывает, как серьезно относилась газета к городским делам; кроме этих больших статей помещалось много мелких хроникерских заметок.

Не менее серьезное отношение было заметно и вообще к вопросам, имеющим значение и для всего края. Так, с первых же номеров стал разрабатываться вопрос о Оренбурго-Ташкентской железной дороге - тот вопрос, который получил разрешение только в наши дни. В то время, о котором идет речь, полагали, что выгоднее и удобнее соединить Ташкент с Троицком. И вот, начиная с ь6 "Оренбургский листок" очень подробно и обстоятельно доказывает, что "степная железная дорога должна начинаться не от Троицка, как хотелось бы эксцентристам, а от Оренбурга. В ьь30, 31 за первый год было помещено описание направления для предполагаемых железных дорог из г. Оренбурга в г.Челябу, в ь35 был дан еще новый проект, наконец для передовых статей ь37 и 38 послужил проект Индо-Волжской железной дороги по мысли Степана Бароновского.

В 1877 году, т.е. на второй год издания, был помещен ряд писем Петра Ивановича Авдеева, в которых разбирался - и очень подробно и обстоятельно - вопрос взаимоотношений города и Форштадта, а также и вообще вопрос об Оренбургском казачестве.

Наконец, в газете было помещено значительное количество исторического и этнографического материала.

Не мало внимания уделяла газета и корреспонденциям из различных уголков обширного Оренбургского края, большинство этих корреспонденций носило обличительный характер; обличения были написаны умело и производили сильное впечатление".

"Мы - разочарованы... "

Затем П.Н. Столпянский пытается разобраться, какое отношение Оренбургского общества было к газете:

"Ответ на этот вопрос мы отчасти найдем в "Оренбургском листке" в передовых статьях ь52 за 1876 год, в ь1 и 52 за 1878 год и в некоторых фельетонах С. Барабачева.

В первый год издания было всего лишь 403 подписчика, из них 296 годовых, 34 полугодовых и 73 бесплатных, таким образом подписная сумма составила 1582 рубля. За объявления было получено 120 рублей - итого в общем было получено 1702 рубля. Весьма понятно, что расход на издание был значительно больше, и кроме убытка ничего не было получено. Но кроме материального убытка было много нравственных огорчений. Редакция пишет: "убогое дело наше встречало в течение года столько нравственных толчков, столько разочарований в надежде на поддержку, на сочувствие и столько чудовищных инсинуаций и насмешливых злобных замечаний, что об этом лучше не говорить. В этом отношении нельзя пройти одного молчанием. Люди, знающие край местный, не откликнулись на наш зов, против всякого ожидания. Нам помогли в деле всего два-три лица и несколько совершенно случайных корреспондентов. Те же лица, на кого мы больше всего рассчитывали, остались к нашему зову глухи и немы. Знать, спячке нашей, воистину азиатской, не пришла еще пора!"

Еще более несистематически звучит передовая статья в ь1 за 1878 год. "Два года прожил наш "Листок", - так начинается эта статья, - и это мы считаем за большое чудо и вот почему. Материальная сторона издания оказалась в итогах своих та же, что была и в первом году. Дело не стало только потому, что газета имеет свою печатню и не платит по типографским счетам. Но отсутствие материальной выгоды от издания мы не считаем еще особой бедой. Бог даст, как-нибудь извернемся. Нас занимают иные итоги протекающей газетной деятельности нашей: мы оказались непонятыми, одинокими, мы сильно разочарованы!"

"Бросить задушевное дело трудно"

Далее идет объяснение, почему произошло это разочарование: "Нашлись досужие языки, которые требовали от нас какого-то "направления" в провинциальном городе, понимая это направление на столько ладов, сколько занималось нами болтливых языков. Нашлись еще люди, которые потребовали от нас разработки разных "вопросов", сами же не ударили палец о палец и только презрительно глумились. Нашлись и такие господа, которые обещали нам гору сотрудничества и не сделали ровно ничего. Но всех памятнее для нас будут те господа, которые, заварив кашу своим сотрудничеством в газете по части общественных разоблачений, отлично потом посторонились от нас: предательски открещиваясь от участия своего в газете и даже поддерживая нападки на нее! Эти последние господа доставили нам минуты самого горького разочарования, какое только мы испытывали когда-либо. Конечно, не мы будем судьи этим людям: не мы обязаны протестовать против их инсинуаций делу, которое сами же они считали своим и от которого теперь так малодушно открещиваются".

Указав на причины своего разочарования, редакция продолжает: "и так мы вступаем в третий год своего убогого делания и в третий раз полагаемся на всероссийское "авось". Поступая "по-современному", практически, конечно, нам следовало бы вовсе бросить "игру", не стоящую свеч". Но два года усилий разожгли энергию, усилили задор. Бросить задушевное дело для нас теперь так же трудно, как расстаться с давно излюбленной мечтой. Да и совестно. Бояться усилий, труда и дальнейших жертв, значило бы просто струсить, оробеть, и, поддавшись эгоистическим расчетам, уложить дело, которое, быть может, обществу годится-таки, хотя бы в виде "Листка" для житейских реклам. Нет. Пусть загубит наше дело тот, кто хочет, а мы опустим руки, только уступая давлению неотразимых условий".

Еще грустнее говорит редакция в конце третьего года: "к обычным тяготам дела прибавились еще новые напасти - судебные преследования с целью не только обидеть нас всякими карами писаного правосудия, но и сгубить газету до конца. Не шутя говорим: пред судом заявлено было требование - закрыть "Листок" навсегда!!! Вы, улыбаясь, думаете, что это "распни" вылетело из бешеной мощи какого-нибудь невежественного самодура: ошибаетесь. Нас бьют "свои", именно "свои", люди одного учения, одного упования, одной фабрикации".

Редакция хочет хотя немножко себя успокоить и говорит: "конечно, вражда таких врагов делает честь нашему делу: она прямо говорит, что слабый труд наш не есть дело малозначащее, ничтожное, если вызывает пену бешенства со стороны противников", но утешение это не действительно - "тем не менее, если тяжело встречать равнодушие к делу излюбленному, стоящему усилий, то еще тяжелее выносить гонение, систематически ведомое из побуждений высокомерных или расчетов низких и недостойных".

Однако кроме указанных терниев было хотя незначительное, но все же утешение: "Но Господь с ними, с этими врагами. Дело свое мы начали не из "гешефтных" побуждений и потому ополчения вражьего не боимся. Мы были бы беспомощны, если бы дело наше оказалось голосом вопиющего в пустыне. Но мы не беспомощны. Столько сил, конечно, не от мира сего, выражают нашему делу сочувствие, что бросить первую в крае газету или счесть ее делом лишним и преждевременным, было бы грехом. Правда, силы эти невелики, они разбросаны и случайны, но ведь "сила бытия и в немощных совершается". Эти сотрудники, действительно, поняли нашу задачу: они сознают, что местный печатный орган должен служить складом умственно-нравственной жизни края и с охотой и готовностью, по силам своим приносит свои безвозмездные труды в литературу "Листа". Нас особенно утешает то, что люди эти пишут при обстановке в высшей степени неблагоприятной".

Как бы оправдываясь, П.Н. Столпянский пишет: "Мы позволили себе привести большие выписки, во-первых, потому, что они довольно ярко характеризуют положение газеты за первые три года существования, а во-вторых, и потому что по этим выпискам можно сравнить настоящее положение газетного дела с тем, которое было".

О том, как сложилась судьба "Оренбургского листка", - рассказ впереди. Поздравляя всех, кто ныне имеет отношение к прессе, с профессиональным праздником, желаем избежать тех проблем, которые приходилось решать их коллегам в прошлом!