Настоящую духовность и культуру мы обычно воспринимаем как свойства, присущие только образованным, интеллигентным людям: писателям, философам, священнослужителям. И порою знать не знаем, сколько душевности, прирожденной доброты и такта скрыто в самых обычных, как мы говорим, "простых людях", не получивших настоящего образования, находящихся в самой гуще человеческого муравейника, занятого самыми насущными материальными делами, элементарной борьбой за существование. Не думаю, что таких людей большинство, но уверен, что их гораздо больше, чем мы полагаем.

Варвару Никифоровну Комбееву, тетю Варю, я знаю много лет и не перестаю удивляться ее легкости, доброте, оптимизму, отзывчивости к людскому горю, постоянному желанию кому-то помочь, облегчить чью-то крестную ношу. И все это в том возрасте, когда многие заняты своими болячками и уже не в состоянии помочь не только другим, но и самим себе. Никто не осудит этих людей: старость - не радость. Но невольно возникает вопрос: откуда берет маленькая хрупкая женщина столько энергии, столько неистощимого сочувствия к людям, когда ей самой приходится порой ой как не сладко, когда она сама пережила в жизни столько горя, невзгод и потерь?

Жизнь действительно не баловала Варвару Никифоровну. Родилась она в 1924 году в селе Ново-Пичурь Наровчатского района Пензенской области. Места лесные, глубинные. В семье было шестнадцать детей, и маленькой Варе с шести лет пришлось взвалить на свои плечики весомую часть хозяйственных забот. В одиннадцать лет она уже была звеньевой в колхозе, работала от зари до зари, не уступая взрослым: какой еще способ руководства могла избрать маленькая девчонка, кроме личного примера?

Благодатные тридцатые годы, какими мы их знаем по фильмам тех лет, не для всех советских граждан были благодатными. Для многих российских сел и деревень они оборачивались полуголодной, а порою и вовсе голодной жизнью, неустанным трудом за ничтожные трудодни, а то и вовсе за спасибо, которого никто не говорил. От недоедания, отсутствия медицинской помощи умирали Варины сестры и братья. До сих пор с трепетом вспоминает она, как ходила ночью на поле собирать колосья: дело страшное, подсудное. "Грешила" Варвара, да что тут поделаешь: надо было спасать от голодной смерти маленьких братьев и сестер. Все равно всех не смогла спасти.

Но и эти тяжелые годы показались райскими по сравнению с годами войны. Отец и старшие братья ушли на фронт, в селе остались старики, женщины и дети. И снова работа без отдыха, теперь уже без всяких трудодней, жили только за счет огорода. "И все-таки мы не унывали, - говорит Варвара Никифоровна,- радовались каждой светлой минутке. А самое главное - с верой жили". Церковь еще до войны в селе закрыли, так во время войны сельчане сами построили новую церковь. Леса вокруг было много, тяжелые деревья таскали на себе, а храм Божий воздвигли. Кто знает, может, этим и спаслись от голода, от постоянного страха за родных людей, ушедших воевать, от тоски неприкаянной жизни.

Война закончилась, но нормальная жизнь еще долго не налаживалась. Многие мужики не вернулись с фронта, многие вернулись инвалидами - и основная тяжесть работы по-прежнему лежала на женщинах и детях. Трудились для Победы, теперь нужно было страну поднимать. В конце сороковых Варвара Никифоровна вышла замуж и в пятидесятых вслед за мужем переехала в Новотроицк Оренбургской области. Работать пошла на коксохимпроизводство, в цех углеподготовки. Числилась мотористом, но основными орудиями труда у нее были лом да лопата. Много вдохнула в себя угольной пыли, зарабатывала вредный стаж. Но когда пришло время уходить на пенсию, умные головы постановили, что мотористам вредный стаж не полагается. Так и отработала до 55 лет - в целом 30 лет на комбинате (ОХМК). Дали ей пенсию 90 рублей. Маловато. Осталась работать, чтобы по выслуге лет немного увеличить пенсию. Родное государство как будто специально заботилось, чтобы не было ей отдыха в жизни, а впрочем, она и не привыкла отдыхать.

Но жизнь шла своим чередом. Выросли два сына, наступила более-менее спокойная старость. И тут двойное горе. Сначала умер муж, а затем младший сын Виктор. Как перенесла горе, и сама не знает. Опять вера ей помогла. Новотроицкую церковь помогала возводить от первого кирпича до венчающего креста. Не гнущалась никакой работы. Церковь стала для нее домом, убежищем от невыносимого житейского горя. Постепенно она стала незаменимой. Она и просфоры печет, и в церковном хоре поет. Когда у людей случится горе и к ней обращаются за помощью, она никому не отказывает. И почитает над усопшим, и отпоет. И близких его постарается утешить добрым словом. Люди идут к ней за советом, за утешением, и, по себе знаю, получают его.

Очень переживает тетя Варя за наши грешные души. Живем в суете, о главном не думаем. А лукавый, между тем, не дремлет, особенно в наши сумбурные дни. С ним надо бороться постоянно, очищать свою душу. "Ничего не надо делать напоказ,- говорит Варвара Никифоровна,- но не забывай Господа. Он тебя не оставит. Готовясь к трудному дню, попроси Его: благослови меня, Господи, на добрый день, на добрый час. Ты думаешь, у меня не бывает искушений! Порою утром не могу подняться, все болит, на душе смутно. И кто-то мне как будто шепчет: не вставай, полежи, отдохни. Но я гоню от себя скорбные мысли, слабость и встаю с молитвой. И мне становится легко, пропадает усталость, уходит тоска".

Да, лукавый не дремлет. Он многолик. Это и зло, поселившееся в душах людей, и постоянное безденежье, и семейные дрязги, и вся скверна нашей жизни. Как бороться с ним? У здоровых мужиков опускаются руки. А маленькая худенькая женщина, не знавшая ни детства, ни юности, всю жизнь проведшая в трудах праведных и не нажившая палат каменных, пережившая и горе, и страдания, - она борется с дьявольской силой и побеждает ее. Побеждает обычными и магическими словами, за которыми стоит вера и сильный дух: "Благослови меня, Господи, на добрый день, на добрый час!" И Господь ее благословляет...

А. Тепляшин, г. Новотроицк.