Евгения Павлова

Выставку, открывшуюся в музее изобразительного искусства, Владимир Бобров подготовил к своему 65-летию, но тех, кто хорошо знает художника, уже нельзя удивить его даром чистого, молодого восприятия мира. Тем не менее он снова удивил нас. При завидном владении техникой и высокой изобразительной культуре автора кажется, что между натурой и творцом нет никакой традиции, никакого "опыта" и "умения", а есть непонятно каким образом материализовавшийся духовный контакт.

Речушки, поля, перелески, околица села, стожок у Боброва живут не только, как говорится, растительной жизнью, и он умеет не просто увидеть пейзаж, но и услышать его музыку, почувствовать его состояние и бережно, не позволяя себе ничего лишнего, перенести на лист во всей многомерности, во всей сложности взаимосвязей. Сколько Кураганок плескалось перед нами на живописных полотнах, акварелях, графических листах! Но портреты этой невеликой речки "кисти Боброва" - особая стать. Она изменчива - то быстра, а то задумается, то полноводна, а то притворится ручейком. Она зависима от наряда своих берегов,неба над нею, солнечного луча. А они зависят от нее. И какое согласие, какое умиротворяющее равновесие! Вот "Просека. Совхоз "Горный" - словно могучие шлюзы открылись, чтоб показать нам скромный уют человеческого жилья. Лес держит его как в ладонях. А сколько тончайших оттенков в сереньком дне "Ташлы". А "В Ташле" сегодня ветер - шелестят листья, волнуются травы, обсуждая это главное событие дня.

Еще "Ташла" как доказательство, что живописное это место - не только состояние души ( в чем за десятилетия убедили нас мастера кисти), но еще и быт, по крайней мере, цепочка деревенских изб и сопровождающие их электрические столбы. Редка фигурка человека в пейзажах Боброва, а вот добрый след разумный его деятельности - и в "Стожке", и в дороге "За сеном".

Наконец, "Возвращение стада" - венец сельского дня, вздох усталости, обещание недолгого покоя.

Так же открыты художнику и "берендеевы" сюжеты. Нет, он не переносит законы человеческих отношений на мир неодушевленный - он свято верит, что мир деревьев и трав одушевлен! И мы не можем не уверовать в это, увидев его "Три дерева". Точнее, даже два и одно. А еше точнее - "роман в трех... деревьях". Нас совсем не удивляет "Танец" - хоровод, преодолевших плен неподвижности зеленых подружек.

И вдруг - "Онежское озеро" - сосредоточение грозной силы. Художник не снисходит до устрашающих эффектов, он только прямо взглянул в невидящие глаза стихии и почувствовал ее равнодушно сокрушительную мощь. И мы, привыкшие к защищающему, как нам кажется, городскому комфорту, ощутили себя уязвимыми.

А вот как, оказывается, можно написать Волгу - просто показать, как все рядом с ней становится маленьким-маленьким!

Мастер. Чуткая душа...