Областной театр музыкальной комедии, разжигая наше любопытство, давно обещал "Летучую мышь" с первозданными либретто и партитурой. И вот мы увидели спектакль в постановке режиссера Владимира Кучина и дирижера, заслуженного артиста России Виталия Брука. Смотреть было интересно, хотя сюрпризы обнаруживались не всегда там, где мы их ожидали. Прежде всего раскрылась загадка имени этого творения Штрауса. И мы действительно увидели незнакомую пьесу, за что признательны - смеяться над собакой, закричавшей нечеловеческим голосом, нам несколько наскучило. Однако это не помешало заметить: знакомый вариант Н. Эрдмана и М. Вольпина имеет некоторые преимущества перед пьесой К. Хафнера и Р. Жене: он более краток (а мы все знаем, чья сестра - краткость) и динамичен. "Зато в нем подменили героиню, подсунув служанку Адель вместо великолепной Розалинды!" - настаивали знатоки. Оно так, но... Новая Розалинда (мы имеем в виду пока только либретто) ничем нас не поразила. Ну, понравился мадам Айзенштейн тогдашний Басков - это бывает. Ну, подглядывала она из-под маски за неверным супругом - и это не редкость.

Поскольку маскарад у князя Орловского стал сердцем спектакля, мы вынуждены были внимательнее вглядеться в родимый мотив и пришли к выводу: К. Хафнер и Р. Жене, безусловно, слышали звон о нашей ментальности, но - и только. Например, эпизод с карточной игрой Адели, спонсированный Орловским, - это перевод с родного на чужой и обратно, имеющий дурную привычку лишаться всякого смысла. И получилась русская рулетка... по-бюргерски. Есть ли вещи несовместнее? Но стоит ли о такой мелочи? Беда, что в либретто она не одинока. Громоздки, неискусны, попросту пресны шутки и розыгрыши, движущие сюжет. Театр явно чувствует это и добавляет от себя остроты с современным привкусом. В сцене маскарада нечетко, но обозначаются цветики и ягодки нынешней "клубнички". Не станем указывать на них: такое труднодоказуемо, к тому же рискуешь услышать в ответ, что "это" - каждый понимает в меру своей испорченности. Поясним: наши претензии - прежде всего к стилю. Разумеется, порок вправе явиться на сцене, в том числе и опереточной, но хочется, чтобы он был... элегантнее что ли? Как (пропустим даму вперед, пусть даже она и князь Орловский!) у заслуженной артистки России В. Русановой, как у А. Нугуманова (Генрих Айзенштейн). Почему сразу принимаешь его экстравагантный костюм? Потому что здесь есть мысль и логика. Он обозначает Айзенштейна как главную фигуру маскарада и как его мишень - он разоблачен, он беззащитен - он вот такой! Но главное, конечно, умение актера оправдать костюм, свободно существовать в нем, что в полной мере и удалось А. Нугуманову, оставшемуся в рамках пусть и не слишком чопорного, но вкуса. К сожалению, "идеи" многих других туалетов нам обнаружить не удалось. Они пестры и причудливы, но, увы, это не та сгармонизированная пестрота, причудливость, которые так радовали в массовых сценах "Моей прекрасной леди" и "Остар"... Платье же хозяйки, позаимствованное Аделью, нанесло, как нам кажется, репутации Розалинды гораздо больший ущерб, чем интимное свидание с тенором. (Ой, не случайно на протяжении всего второго акта нас преследовало воспоминание о шукшинском "бордельеро" из "Калины красной".) Лучше всех в этих сценах устроился Виталий Брук: оркестр был возведен на хоры (счастливая мысль!), маэстро повернулся к маскараду спиной и с упоением дирижировал влюбленным в Штрауса оркестром. А публика с великим удовольствием их слушала.

Из сказанного ясно: мы не испытали большой досады от того, что вышеозначенный образец драматургии так долго таили от нас (нам даже кажется, что эрдмановский вариант более соответствовал характеру музыки). К счастью, спектакль определяется не тем, "что написано пером". Народного артиста России Александра Пащенко мы видели в старом новом либретто и в новом старом. И везде он - как у себя дома. Вот и сейчас: стоило его Франку пройти несколько шагов, шевельнуть рукой, - как на сцену вернулась умная, веселая, очаровательно язвительная и все равно очень добрая оперетта! И мы вспомнили, что у пьесы К. Хафнера, Р. Жене и примкнувшего к ним неведомого нам А. Кордунера есть достоинство, вполне искупающее ее недостатки, - она вернула нам всю музыку "Летучей мыши". Бесценный подарок! В забытых, а частью неизвестных ариях и ансамблях мы действительно нашли темпераментную, артистичную, нежную и властную Розалинду - Н. Чепенкову, озорную Адель - Л. Дикареву, дерзкого поклонника Альфреда - В. Иосифиди, веселого интригана Фалька - Д. Радченко и, конечно же, пылкого обожателя прекрасных дам, не исключая собственной супруги, свирепого ревнивца и вдохновенного враля Айзенштейна - А. Нугуманова. Ни напряженная репетиционная пора, ни предпремьерные волнения не помешали певцам не только справиться со сложнейшими партиями, но и блистать в них. И "партия" оркестра очаровала нас настоящим Штраусом - легким, искристым, жизнелюбивым, ироничным и нежным.

Мы хотим, чтобы театр знал, какие большие надежды заронил он в нас этим вечером.