Наталья Романенко

... Кнут ударил по протянутой к пленнику руке и выбил кожаный стакан... Горячий песок тут же впитал голубовато-белую жидкость... Среди редкостей, входящих в коллекцию раритетов Оренбургского областного краеведческого музея, обращает на себя внимание любопытный предмет - кожаный стакан для кумыса. Дно и стенки его из грубой, твердой, как дерево, кожи, прошитой конским волосом. Время его "рождения" - конец девятнадцатого столетия, место рождения - бескрайняя оренбургская степь...

"... В степи есть какая-то совершенно своеобразная прелесть. Когда вы скачете верхом по густому, тянущемуся на десятки и сотни верст ковылю, вам кажется, что перед вами целый океан, - так широка и беспредельна степь. Это чувство еще сильнее овладевает чахоточным, который до того, быть может, месяцами сидел взаперти, в дымном городе. В степи его прохлаждает свежий, легкий, бархатный ветерок; он глубоко в себя вдыхает воздух, а с ним и аромат пахучих трав. Кочевник ценит эти травы - не вследствие эфирных начал, а как эмблему степи, как что-то от нее неотлучное", - писал в 1903 году Джордж А. Каррик, доктор медицины, основатель кумысолечебного заведения "Джанетовка" в Оренбургской губернии.

В 1858 году доктор Н.В. Постников открыл "правильное заведение в шести верстах от Самары и в одной версте от Волги". В течение двадцати лет он наблюдал за "действием кумыса, которое бывает полезно и целесообразно во всех болезнях, происходящих от неправильного и разрушенного питания организма... Кумыс питает, укрепляет, изменяет соки и приводит кровь в нормальное состояние".

Доктор считал, что "целебное действие кумыса должно усиливаться климатическими условиями Оренбургского края, между кочевниками которого чахоточный процесс встречается очень редко".

Доктор Чембулатов, "добросовестный исследователь, проведший в степях большую часть своей жизни", имел возможность наблюдать весь "процесс" приготовления кумыса кочевниками. "Киргизская кобыла очень ручна, пока ее доят - не пошевелится, - писал он. - Кобылье молоко в свежем виде не употребляют, его квасят особым образом в кожаных мешках - турсуках, изготовленных из цельной шкуры барана. Делают мешки из цельной шкуры бычьей, лошадиной или верблюжьей и называют "саба". Очистив кожу животного от волос, ее старательно особым образом прокапчивают, а части посуды сшивают прочным конским волосом. Такая посуда долго сохраняет жидкость холодной и не дает ей испортиться. В готовый турсук наливают свежее кобылье молоко и в отверстие, где была шея животного, вставляют деревянную палку, очищенную от коры. Палкой болтают молоко и чем чаще, тем кумыс лучшего качества. Перед употреблением наливают в большую деревянную чашку. Переливанием из чашки в чашку охлаждают: он много выигрывает во вкусе. Часто кочевники употребляют для питья кумыса стаканы из кожи: они легки и их удобно возить с собой всаднику. Киргизы очень обижаются, если капли кумыса выплескивают на землю, с ужасом смотрит тогда хозяин на такого своего гостя". Оренбургская губерния принадлежала к числу тех немногих губерний, которые славились своим кумысом. Для лечения грудных болезней, как, впрочем, и многих других, он был порой единственно действенным средством исцеления.

В сентябре 1824 года Оренбург посетил Государь Император Александр I. Обратимся к воспоминаниям почетного лейб-хирурга Д.К. Тарасова: "... 8 сентября 1824 года Государь ночевал в Самаре, а девятого выехал в Оренбургскую губернию и ночевал в Бузулуке. Отсюда путешествие продолжалось до самого Оренбурга пограничной линией по необозримой степи. Десятого сентября император ночевал среди степи в калмыцкой кибитке... обедали на открытой степи... Сведения о свойствах кумыса сделались известными императору, и Государь поручил генералу Эссену к будущей весне отправить из Оренбурга двух опытных башкирцев с несколькими дойными кобылицами в Царское Село на ферму с той целью, чтобы они приготовили там кумыс для Ея Величества Императрицы Елизаветы Алексеевны, коей здоровье приметно начинало ослабевать. Но приготовляемый в Царском Селе кумыс не оказывал такого действия, как в степях оренбургских, и Императрица не имела от него пользы".

Через тринадцать лет оренбургские степи вновь будут "обозреваемы" царственной особой. Летом 1837 года Оренбургский край посетил Великий Князь Александр, будущий император Александр II. Генерал-адъютант В.А. Перовский сделал распоряжение, чтобы ко времени отдыха Его Высочества после осмотра степных аулов в царскую кибитку был доставлен кумыс как "прохладительное питье". Отдохнув, цесаревич поехал на бал, даваемый в его честь на устроенной для этого галерее в роще за Уралом. Но о кумысе забыли и вспомнили только тогда, когда стали подъезжать к роще. Перовский махнул рукой, и перед изумленной свитой, точно из-под земли, вырос башкир Мурзакаев - в халате, на маленькой лошаденке, с громадным кожаным турсуком в одной руке и с деревянным саганом в другой (саган -деревянная большая чашка с ручкой). Мигом соскочив с лошади, Мурзакаев развязал турсук, налил в саган кумысу и с поклонами поднес чашу Великому Князю. Свита, стоя в почтительном отдалении, с улыбкой смотрела на оригинальные, невиданные его "приемы" кочевника. Некоторые брезгливо морщились: не особенно приятно было видеть, как засаленными грязными руками он из такого же неопрятного сосуда, похожего цветом на дегтяной бочонок, наливает какую-то мутную, беловато-синеватую жидкость. Великий Князь, попробовав кумыс, поморщился и сплюнул: "Оригинальный напиток, но неприятный. Спасибо, старина, напрасно мы тебя побеспокоили".

Царская кавалькада двинулась дальше, а Мурзакаев, думая, что Его Высочество обиделся за что-нибудь на него и потому не выпил всей чашки такого драгоценного для кочевника напитка, стоял ни жив ни мертв. Он пришел в себя, когда свита царевича скрылась из глаз. А в чашке, выпавшей у него из рук, блестели русские червонцы. "Ай, ай, какой добрый царский сын," - долго повторял Мурзакаев.

Лечился кумысом и Лев Николаевич Толстой, доверяя ему больше, чем медикаментам и заграничным курортам. Для этого он приобрел в ста двадцати верстах от Самары, на реке Каралык, имение. Обратимся к воспоминаниям дочери Толстого Татьяны Сухотиной-Толстой, которая девятилетней девочкой вместе с родителями провела в степном имении лето 1873 года: "Весной 1873 года папа чувствовал себя плохо: он постоянно кашлял и жаловался на боль в боку. Доктора боялись чахотки. Вследствие этого решено было летом уехать всей семьей в самарские степи, где у папы было имение...

Дорога шла голыми степями. На десятки верст не было ни одного деревца, ни одной лощины, ни пруда, ни реки...

Степь... степь... степь... Солнце жарило невыносимо, а тени нигде не было. В степи стоит войлочная кибитка, в которой живет старый башкирец Мухаммедшах с семьей. Они будут делать кумыс. С утра все направлялись в кибитку, где нас приветствовал утонченно-вежливый и благообразный Мухаммедшах Романович. Сидя на положенных на пол коврах и подушках, со скрещенными по-турецки ногами, он сначала мешал в кожаной посудине кислый и жидкий кумыс, потом наливал его ковшом из карельской березы в такую же плоскую чашу и с поклоном подносил гостю. Папа, бывало, возьмет чашу в обе руки и одним залпом выпивает ее до дна. А чаша большая - вместимостью в целую бутылку, а то и больше. Хозяин только ждет, когда папа закончит, чтобы опять налить ему вторую чашу. Папа только похваливает. Я кумыса не пью. В кибитке, в отделении женщин, я помогаю болтать кумыс. В высокие кожаные мешки, сделанные из лошадиных шкур, наливается кобылье молоко, потом оно заквашивается старым кумысом и взбалтывается длинными деревянными палками - "болтами". Чем больше кумыс взбалтывается, тем он считается лучше".

"Курортом первой категории" среди кумысолечебных заведений Самарской и Оренбургской губерний считался курорт "Джанетовка". Основал его в 1882 году и назвал в честь племянницы Джанет Форбс доктор Джордж А. Каррик. Имя Каррика было широко известно в России и Европы в конце девятнадцатого - начале двадцатого века. Проходя практику в больницах Эдинбурга и Лондона, начинающий врач увлекается проблемой борьбы с туберкулезом. Для изучения опыта докторов Постникова и Чембулатова Каррик осмотрел все кумысолечебницы Самарской губернии, трижды ездил в Тургайскую область Казахстана. Изучал содержание кобылиц и способы изготовления кумыса у казахов и киргизов.

В 1884 году из Джанетовки в Лондон отправилась необычная экспедиция, состоящая из самого доктора, двух башкирских и киргизских семейств, и заполнившая лошадьми, ослами, собаками, юртами, коврами шесть железнодорожных вагонов. Целью доктора Каррика было участие в Лондонской международной выставке гигиены, в русском отделе которой доктор решил развернуть этнографическую экспозицию и познакомить англичан и туристов с жизнью и бытом народов Азии. Посетителям предлагали кумыс и пить его можно было в неограниченном количестве.

Успех карриковской затеи был грандиозным. Десятки художников зарисовывали портреты невиданных ранее азиатских народов, принцесса Беатрис купила кобылицу с жеребенком. По окончании выставки все предметы национального быта были распроданы.

В июне 1917 года в санатории прошел курс лечения Феликс Дзержинский. Позже в селе Джанетовка располагалась летняя база детского санатория имени Н.К. Крупской. Санитарно-благотворительное общество, существовавшее в Оренбурге в первое десятилетие двадцатого века и возглавляемое супругой губернатора А.Ф. Ожаровской, организовало в Илецкой Защите "Санаторию для ослабленных детей". С наступлением лета "ослабленные полуразрушенные люди едут на кумыс, селятся у киргиз и арендуют кобылиц. А санатория приняла первого июня группу из тридцать одной девочки, выбранных из особо нуждающихся как в материальном, так равно и в пользовании степным воздухом и купанием в соляном озере," - писала "Оренбургская газета" 9 июня 1910 года. С 1 июля - ровно на месяц - в санаторий были отправлены тридцать мальчиков. Газета считала, что для Оренбурга с населением в сто тысяч человек недостаточно иметь один детский санаторий, и выражала надежду, что появление других санаториев - дело будущего и "добросердечных господ благодетелей".

А госпожа А. Ожаровская выражала всем "жертвователям" глубокую благодарность: "... Господам арендаторам Илецкого соляного промысла - за пожертвование в двести пятьдесят рублей, конторе промысла - за пятьдесят рублей; г. Эверту - за плитку кухонную с принадлежностями; от братьев Каргиных поступило холста 24 аршина; от г. Дубровина - дров березовых - одна сажень".