Александр Васильев

Несколько подъемных автокранов окружили высокий белокаменный храм у подножия Монашьей горы. Непривычно одиноко смотрится он в заснеженной степи - словно новогодняя игрушка на ладони великана. До села километра полтора, и после снегопадов надо будет бить сюда дорогу бульдозером. Нынешняя зима малоснежная и стадо автомобилей, легко проехавших сюда, обосновалось неподалеку от строящегося собора. В церкви, как известно, все равны, и навороченные "джипы", смешавшись с затрапезными "жигулями" и "запорожцами", на время забыли о своем социальном статусе. С обнаженными головами стоят под открытым небом местные мужики в праздничных фуфайках и предприниматели из Оренбурга в дорогих модных куртках на меху. Крестятся женщины - в вековечных полушалках и парадных пальто, извлекаемых из шкафов и сундуков по особо торжественным случаям.

В молитвенное чтение отца Леонида, приехавшего из Оренбурга служить молебен по освящению куполов, врываются команды строителей в теплых камуфляжных куртках и валенках.

- Майна!

Машина, натужно взревев, словно штангист на помосте, отрывает от земли башенку с куполом. Это основной. Еще два из пяти ждут очереди на земле. Золотой крест, парящий в воздухе, - необычное зрелище. Некоторые смахивают слезы, выступающие от переполнения чувств. Молящиеся смотрят на плывущий над головами в низком молочном небе шар купола. Каждый думает о своем.

ВОСКРЕСШАЯ ОБИТЕЛЬ. Поглядывает на купол служащий молебен вместе с о.Леонидом и другими священниками настоятель Покровского храма о.Анатолий. Он считает, что все происходящее есть благословение и милость Божия по отношению к нему. Ведь именно ему открылись монастырские пещеры, семьдесят с лишним лет назад стараниями воинствующих советских безбожников исчезнувшие под завалами. Монастырь тогда стерли с лица земли. Сожгли деревянную в честь иконы Табынской Божией Матери церковь и разрушили каменную - Святителя Чудотворца Николая. Монашеское хозяйство было разорено, а самих монахов, отказавшихся добровольно покинуть обитель, рассказывают, вывезли в Оренбург за Урал и расстреляли.

Годы сровняли то, что осталось, - "ни креста, ни погоста...". Гора, прозванная Монашьей, поросла травой забвения, а ветры времени, казалось, развеяли по степи последнюю память о некогда известном и процветавшем (если можно так сказать о молитвенной обители) монастыре.

- Накануне революции здесь жило около пятидесяти монахов. Они выращивали на своих полях до 26-ти тонн пшеницы, имели подворье в Оренбурге, - рассказывал о.Анатолий, когда позапрошлым летом мы приехали к нему на раскопки. - Был у них и обширный сад.

Монашеское хозяйство кроме двух храмов и двухэтажного каменного дома включало в себя более десятка жилых и хозяйственных построек, странноприимный дом и сиротский приют, где после Первой мировой войны воспитывались двенадцать подростков, чьи отцы полегли за Отечество на фронте. Управлял хозяйством старец Зосима. С него в конце девятнадцатого века и начиналась монастырская обитель. В миру Захарий Карцев, оренбургский казак из станицы Верхнеозерной, он поселился на склоне безымянной горы в версте от Покровки. Место это будто бы ему было явлено во сне "особым Промыслом Божиим". В песчанике, из которого состоит гора, он прорубил пещерку и маленькую келью, где можно было стоять лишь на коленях. Спал стяжатель духовного подвига в гробу, который стоял рядом.

Со временем слух о праведнике привел сюда новых подвижников. Пещера их трудами ушла глубоко в гору, образуя разветвленные ходы и кольцевые переходы. Песчаник - камень пористый, он "дышит" и дает дышать другим. Одна из галерей, по которым можно ходить слегка пригибаясь, ведет в подземную церковь, где много лет молилась монашествующая братия...

За десять лет службы настоятелем храма Покрова Пресвятой Богородицы о.Анатолий не раз пытался отыскать вход в подземный монастырь. Привозил на гору стариков и стариц, которые говорили: рой здесь! И снова ковш нанятого экскаватора безуспешно ковырял землю. Вход открылся 8 июня позапрошлого года. Отец Анатолий считает это чудом. Чудом можно было бы назвать и продолжение истории. Очистив монашеские пещеры, покровский батюшка сделал их местом паломничества верующих и туристов. Вновь забил монастырский родник под горой, над ним поставили деревянный сруб. В отдаленном будущем священник мечтал построить на этом месте небольшую часовенку. Но с Божией помощью уже нынешней осенью был заложен храм в честь Рождества Иоанна Крестителя, освящение и установка колоколов на котором состоялась перед Новым годом. Помощь священнику в маленькое уральское село пришла... из-за океана. Разве это не чудо?

"ТАТЬЯНА РУССКАЯ ДУШОЮ..." С полными слез глазами смотрела на плывущий по небу купол и женщина со скорбным ликом, на котором застыла печать недавней утраты. Имя женщины очень русское - Татьяна. Более русского не придумать, фамилии же подобной ее - Олфиг - в оренбургских селениях вряд ли сыщешь. Она принадлежит мужу Татьяны Роберту, коренному американцу, жителю штата Флорида. В короткой кожаной куртке и синих джинсах он то бегает вокруг стройки с фотоаппаратом, выискивая лучшую для съемки точку, то, сдернув с головы черную вязаную шапочку, вместе со всеми, прямо в перчатках, неумело крестится на стоящие на земле купола.

- Господи, поми-и-луй, - старается он тянуть молитвенный рефрен на неродном языке. Роберт - католик, но решил стать православным. Не только из-за русской жены. Ему нравится торжественность наших богослужений, красота церквей и то особое ощущение соборности, мгновенного единения молящихся людей, которое возникает только в православных храмах.

Сочетание русского имени с иноземной фамилией - драматическая примета времени. В давние времена гражданской смуты, когда сотни тысяч русских оказались в изгнании, это было знаком вынужденного рассеяния. Люди расценивали расставание с родиной как страшное горе, веря в скорое возвращение домой. В новые времена рассеяние стало добровольным. И это тоже горе.

- Многие сегодняшние русские переселенцы, которых мы знаем, ничего не хотят слышать о России, стараются насовсем ее забыть, - рассказывает Татьяна.

- Вы не из их числа?

Татьяна отрицательно качает головой.

- Я родилась в Покровке. Здесь живет моя мама Альбина Васильевна Горлач. Она печет просфоры для церкви. Где бы я ни жила, возвращаясь, чувствую родину. Здесь душа отдыхает, здесь ее дом, - голос Татьяны вздрагивает. - И Павлика моего я здесь зачала. Я это знаю. И его душа здесь живет...

Из Покровки Татьяна Горлач уехала еще девочкой, лет десяти. Двадцать пять лет прожила в Грузии. Но не сложилась жизнь, и подобно тысячам соотечественниц, Татьяна решила испытать судьбу за рубежом, куда и уехала работать по контракту. Женщине с двумя детьми рассчитывать особенно было не на что, но счастье ей улыбнулось: она нашла не только работу, обеспечивавшую скромный достаток, но и семейную пристань, встретив человека, который стал мужем и заботливым отцом для дочери и сына.

В марте минувшего года девятнадцатилетний Павел, служивший по контракту в армии США, погиб в автокатастрофе. Правительство выплатило матери солдата 250 тысяч долларов.

- Это большие для нашей семьи деньги. Но деньгами не наживешься, - совсем не по-американски рассуждает Татьяна Олфиг. - Муж очень любил моего сына. И не возражал против того, чтобы мы потратили их на строительство храма.

Отца Анатолия Татьяна знала давно: приезжая в Покровку, вместе с матерью ходила в церковь на службу. Советовалась с ним по телефону о том, как соблюсти православные обряды, когда горе обрушилось на материнское сердце. Решение построить храм в память о сыне именно в Покровке пришло само собой, как отклик на другое, подспудно зревшее желание.

- Мы с мужем решили уехать из Америки, - вдруг открывается Татьяна. - Будем жить здесь.

- Чем же вы будете тут заниматься?

- Еще не знаю, но Роберт не против. Ему тут нравится...

...Башня с куполом зависла над крышей строящейся церкви, отчего та стала еще выше. От фундамента до креста храма, спроектированного оренбургским архитектором Юрием Григорьевым, около двадцати трех метров.

- Вира!

Стропила башенки плавно, словно мечи в ножны, входят в пазы. Рабочие на крыше споро стучат молотками, скалывая лед на деревянных стыках.

Молебен закончился, и о.Леонид благословляет участников строительства - русскую американку Татьяну, оренбургских предпринимателей и строителей, внесших посильный вклад. Он дает указания о.Анатолию составить списки для награждения архиепископом Валентином.

Предприниматели от интервью отказываются.

- А зачем? - весело спрашивает Олег в красной куртке. - Спасибо за внимание, но ведь это для спасения души...

Храм, вставший над входом в подземный монастырь, теперь предстоит отделать внутри. Церковь предполагается открыть к 7 июля - дню рождения Иоанна Крестителя. В первом же молебне и во веки вечные, пока стоять будет храм, будут в нем молиться за тех, кто его построил.

Сровняли с землей убогое жилье монахов, а вырос на этом месте собор, вновь собравший русских людей - даже из-за океана, из рассеяния - в страданиях и любом деле не забывающих о душе. На то и собор, чтобы собирать. Дай Бог, чтобы это стало надежной приметой новых времен, ибо уже пора.

Господи, собери и спаси люди твоя...