Евгения Павлова

Александр Коровкин назвал свое произведение скромно - "Около любви". И эта скромность понятна. Скажем больше: можно было бы вместо авторского жанра "мелодрама" поставить другой, ну хотя бы "около пьесы"; ибо собрана она из осколков, обломков и обмылков, сонма других сценических однодневок. Поскольку сюжет сработан не без некоторой ловкости и оперен десятком-другим остроумных реплик, можно было не ставить в вину то, что автор "берет свое там, где находит". Но на свою беду иногда он берет не по чину и в сравнении с первоисточником не просто проигрывает - погибает. В нескольких эпизодах, особенно в финале, явно просвечивают гениальные сюжетные ходы "Чайки" и "Дяди Вани". Присутствует даже знаменитая чеховская "Африка", вопреки сложившемуся мнению доказывая, что Африка - она далеко не везде.

Спрашивается: что же можно сделать из подобного драматургического материала? Какое-нибудь "около спектакля"? А вот это еще большой вопрос! Во всяком случае, областной театр драмы построил на этой зыбкой почве настоящий, добротный спектакль, по праву имеющий успех у зрителя. Режиссеру Булату Хабибуллину и исполнителям ролей удалось заполнить пустоты характеров и обойти причинно-следственные нестыковки. В результате то, что было в пьесе "общим местом", стало человеческой индивидуальностью, плотью и кровью.

Свою и немалую лепту в общий успех внес, безусловно, художник Петр Плотников. Черное пространство сцены, пронизанное алостью и золотом созревших яблок и серое сиротство пеньков на земле посылают в зал щемящую ноту: напрасная красота, безрадостно цветущая, бесполезно пропадающая... Жаль только, что точная по мысли, тонкая по чувству сценография не заинтересовала постановщика в качестве "действующего лица" драмы. А возможности в ней скрыты богатые.

Да, режиссер сосредоточился на актерах и на этом направлении одержана главная победа.

Возрастная характерная роль Ольги Ивановны, деревенской жительницы, досталась Ольге Григорьевой. Ее недавняя работа в "Не было ни гроша, да вдруг алтын" предвещала успех. Но там был чудодейственный помощник - язык Островского, он же и время, он же и характер, он же и судьба. А здесь? А здесь такое впечатление, что актриса вполне могла бы обойтись и без текста: перевоплощение настолько полно, что каждый жест, вздох, взгляд продиктованы внутренним движением и поэтому органичны, безошибочны и красноречивы. Исполнительнице удалось, так сказать, вышелушить из вороха малологичных авторских характеристик диалектическую цельность натуры. Очень интересно наблюдать, как Ольга Ивановна, воспитанная в традициях "позднего домостроя", принимающая его, осваивает новую, диковинную для нее жизнь. Она и не хочет этого нового, вторгшегося в ее дом с дачниками-горожанами, и любопытствует, и, озираясь, торопливо "примеривает" на себя, отталкивает во гневе и снова любопытствует. Сколько жизни во всем этом, сколько обаяния, сколько правды! Одного жаль: как-то незаметно, в общем потоке ее душевных событий проскальзывает момент катарсиса, когда Ольга Ивановна, одна из главных виновниц того, что не дали в деревне родиться ее "незаконному" внуку, как благодати ждет такого же незаконного и даже неродного малыша.

Больше возможностей показать, как освобождается душа из плена мелких побуждений, от оглядки на "что люди скажут" дал автор исполнительнице роли Иры Татьяне Багрянцевой. И она ими воспользовалась! Вот уж история - обыкновенней некуда. Девчонкой полюбила, ребеночка ждала. Будущая свекровь (наша Ольга Ивановна) с любимым развела. Неудачное замужество, ненадежные дружки. И играет Ирка сельскую Мессалину - чтоб как-то обозначить себя в этой жизни. Но сколько бы героиня Багрянцевой ни рядилась в турецкие туалеты с барахолки, сколько бы ни рассуждала о "секосе", неистребимо в ней здоровое простодушие, жадное любопытство к жизни, доброжелательность к людям. И дачника Игоря полюбила - неожиданно для себя. Она-то думает потому, что "Ален Делон не пьет одеколон", а на самом деле потому, что готова любить: на кого прольется тепло ее, тот и хорош. Пробуждение в Ирке нежности, подлинной женственности, неразрывной с жертвенностью, показано актрисой с обезоруживающей искренностью и трогает до слез.

Осложнила свою задачу Елена Улановская, играющая Марию, - и спасибо ей за это (позже объясним, почему). Верная тексту пьесы, она тем не менее - в постоянном противостоянии автору. Заботясь о крутизне сюжета, Александр Коровкин сделал его движущей пружиной роман тещи и зятя - то ли реальный, то ли воображаемый (пусть разбирается, кому интересно. Кстати, а почему не тестя с зятем? Было бы еще современнее!). Так вот, эта самая теща Мария, профессор и доктор математики по сюжету предстает главной вероломной искусительницей - и коллеги-зятя Игоря, и бедной доверчивой Ирки - она то дарит ей Игоря, то отбирает назад, и Ольги Ивановны, из-под ног которой пытается выбить пусть сермяжные, но крепкие моральные устои, на которые все-таки можно опереться. Однако Маша у Улановской совсем другая. Прежде всего она умна и талантлива - не только в математике. Она способна взглянуть на себя критически. Чувство юмора, острота и мгновенность реакции, колкий характер придают нашей Марии терпкое обаяние и вызывают если не сострадание (женщины этого типа бессознательно отталкивают его от себя), то уважение к Марии, ее жизни и ее бедам.

Мораль сей пьесы такова: пусть деревенская жизнь не чище и не трезвее городской, но крестьянский люд способен к духовному возрождению. Не то горожане: приедут, насорят-напачкают, развратят-разобидят и удалятся восвояси. Ну что тут делать? Только вздохнуть - где наша не пропадала... А вот после знакомства с Машей в трактовке Елены Улановской эта мысль уже не кажется столь бесспорной. Вот - за что ей и спасибо.

Теперь об Игоре - яблоке раздора. Он - самое пассивное лицо в нашем спектакле. Сергею Тыщенко, сыгравшему эту роль, удалось надолго сохранить загадочность героя. Он даже сумел заинтриговать нас: что же таится за подчеркнутой сумрачностью, молчаливостью, сдержанностью? Вялый пьяный бунт зятя-математика снял все вопросы - слабый человек, не способный противостоять ни обстоятельствам, ни влиянию более сильного. Мария привозит и увозит его так же просто, как свой элегантный чемодан.

Финал спектакля красив: он возносит Ольгу Ивановну и Ирку, обнявшихся на качелях, прямо в звездное небо. Они мечтают о малыше, которого носит Ирка, и счастливы. Но, увы! - ни один узелок трудных женских судеб не развязан и по-прежнему неоткуда ждать им счастья. Потому что, как вздохнул однажды поэт Наум Коржавин, "кони все скачут и скачут, а избы горят и горят"... Но это уже не вокруг и не около драмы, это - сама драма, оставшаяся за рамками спектакля.