Владимир Курушкин – уроженец Зиянчуринского района Башкирии.
После окончания медногорской средней школы учился в лесном техникуме в Бузулуке и в техникуме декоративного цветоводства в Нальчике.
Служил в Советской Армии, жил и работал во многих городах Советского Союза. Стихи начал писать в тридцать лет. Печатался в сборниках «Грозные облака», «Спасённая весна», «Вечный берег», в газете «Литературная Россия», в альманахах «Каменный пояс», «Гостиный Двор». Автор двух книг стихотворений.
Закончил Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. Член Союза писателей России. Живёт в Кувандыке, руководит работой литобъединения Кувандыкского района.
Сегодня мы печатаем новые стихи поэта.

Владимир Курушкин
Снежный квадрат
Пью только «Клинское» пиво,
Ем только хлеб с молоком.
Весело встала крапива
У помертвевших окон.
Брат мой живёт по подвалам,
Тётку разбил паралич.
Как бы мне Марка Шагала
Русской душою постичь.
Не узнаю эту землю,
Вроде родная навек,
Вроде бы сердцем приемлю
Выпавший радостный снег.
Баловать некому было –
Мать своим честным трудом
Всё, что могла, накопила
Для горбачёвских времён.
Смело шагаю я в ногу,
Рынок так рынок, ура!
В бурю услышать попробуй
Писк комара.
Что там видать из подвала,
Брат, молчаливый мой брат?
Дым «Беломора-канала»
И снежный квадрат, снежный квадрат.

Былое
Былое, былое.
До боли родное.
Черёмухи запах,
Любимой глаза.
Шатало в вагонах.
Шатало в салонах,
Но вновь потянуло назад.
Назад, где смыкаются
Горы с холмами,
Берёзы растут.
Бьют ключи.
Назад, повстречаться
Со всеми друзьями.
Свет
В комнате детской включить.

Оттепель
На перехват зимы из южных далей
Летели с трубным криком журавли,
И снег на крышах мелодично таял,
Сосульками спускаясь до земли.
На перехват зимы коты орали,
Влюблённые в тревожный месяц март,
И звёзды в небе радостней сверкали,
Как бы всеобщий чувствуя азарт.
На перехват зимы летели ветры
Из тёплых стран счастливых орхидей,
И розовели вишнями рассветы,
И подо льдом петь пробовал ручей.
На перехват зимы в ревнивых думах
Я шёл к тебе, месил раскисший снег.
И проводов натянутые струны
Звенели нежно, как весны привет.

* * *
Пируй, столичная братва,
Съезжайся, шумная малина.
Не вы создатели «Ан-2»
И победители Берлина.
Не вы, восстановив страну,
Гагарина послали в космос.
Не вы подняли целину,
Кубинский отстояли остров.
У вас всё ваше на столе,
И заграничные костюмы
Вас выдают. На помеле
Вы прилетели, чтобы плюнуть
В лицо заплаканной вдове,
В лицо безногому солдату,
Что не поймут уже вовек,
Как оказались виноваты
Они, что ночи напролёт
Для нас готовили победу,
Что верили они - придёт
Счастливый день на всю планету.
И вот настали времена,
Стоят и пьют на гробовые.
И лишь в глазах у них видна,
Как отражение, Россия.

* * *
По полю, по морю цикория
Шагал я на свой сенокос
Вдоль речки, которая спорила
С цикорием синью стрекоз.
И в ней облака плыли белые,
И к ней ежевика ползла,
И ягоды спелые-спелые
Волна, отражая, несла.

Тверской бульвар, 25
Оле Мяловой
Мы не погибнем!
На Тверском бульваре
Опять весна.
Вот Пушкин отмахнулся от вороны,
Есенин бабочку смахнул с лица,
А Герцен маленький
Божок литинститутский,
Уютный дворик свой,
Капризно оглядев,
Переступая с ноги на ногу,
Присвистнул –
Увидев юных дев,
Те были в лёгких платьях.
Уж солнце поднялось над головой
Так высоко, что вся Москва была
Залита золотом
Струящихся лучей.
Пронизан был, пропитан был весь мир
Дыханьем жизни.
И книга всем сама просилась в руки,
И было в ней написано легко,
Что Аполлон
К священной жертве требует поэта.
Валентин Сорокин
Питомцев Муз в столовую повёл,
Чтоб те, набравшись сил,
Потом воспели
Над Пушкиным парящий ореол
Великого хранителя России
И солнечного гения ея.
Мы не погибнем!
Нет, мы не погибнем!
Не потому, что вновь пришла весна,
А потому, что слово наше яро
Вот так же освещает всю планету
Тем изнутри бессмертным вечным
светом,
Который льётся прямо из души,
Приказывая каждому поэту:
«Пиши!»

* * *
Переловили окуней
И перебили лис.
И вот сюрприз –
Ни одного дождя,
Стоит жара.
То окуни нажаловались Богу,
То лисы вызвали степной пожар.
В пустые норы их забрались жабы,
Хозяйничают там.
А окуней как жалко,
Они, как моряки, на дне реки
Когда–то весело всё лето проводили.
И вот нас в наказание печёт,
Ни одного дождя не соизволит выпасть.
Зной стоит такой,
Что облака боятся собираться,
Чтобы на месте лис и окуней
Не оказаться.

* * *
За калиной иду, а она
Вся морозом прокалена.
И он светится изнутри,
Как на жёлтой заре фонари.

Убежища!
«Убежища!» – прошу я у цветов.
«Убежища!» – прошу я у лесов.
«Убежища!» – прошу у всех стрекоз.
«Убежища!» – прошу, мне дай, утёс.
Я – царь природы и монарх озёр -
Прошу убежища, я вовсе не позёр.
В пластмассовом плену живёт весь мир,
На человечестве пластмассовый мундир,
И звёзды отражаются на нём
Последним фантастическим дождём.

* * *
Ветер, ветер, налетай,
С ног сбивай, кати горохом,
Чтоб в траве запел курай,
Чтобы серебристым лохом
Лист стелился, и тугай
Их проглатывал бы чохом.

Слово
Я заставлю страшиться слова,
Трепетать перед ним.
Чтоб торжественно, грозно, сурово
Восставал третий Рим.

На обломках Империи снова
От Карпат до Курил
Воскрешу колокольное слово,
Чтоб металл в нём искрил.

И отвага кипела, как буря,
Возвращаясь в сердца,
Чтобы слово вонзалось, как пуля,
В негодяя, лжеца.

И, как Феникс, страна возродится,
Если слово, как Бог.
В ней никто не томится в темницах,
Ни сирот нет, ни вдов.

Никому невозможно подвластных
Унижать поселян.
Там, где слово царит громогласно,
Свет в очах у крестьян.

Пусть оно, как алмазная россыпь,
На устах у людей.
О любви, о берёзовых рощах,
О мгновениях дней.

Возвышает, не пачкает души,
Словно копоть стекло,
Чтобы всем, кто его жадно слушал,
Становилось светло.

Одичалая хлещет свобода,
Льётся грязь через край.
И слова, как пустая порода,
Точно воронов грай.

Я верну их значенье и силу,
Закалю их в огне,
Чтобы злоба пути позабыла
К святорусской земле.

Дни хороши
Танцую в бело–розовой рубахе.
Мир так хорош, я у него в гостях.
Под пенье птиц, под тонких веток
взмахи
И ветра шум в рябиновых кистях.

Приветлив мир: гвоздика улыбнулась,
Жук прогудел: «Ну что ж, танцуй, танцуй».
Мелькнула, словно сон чудесный, юность.
Ожёг случайный в щёку поцелуй.

О, сколько нас, наивно негодуя,
На свой аршин всё мерит невпопад,
Не замечая, как весна бушует,
Как расцветает послезимний сад.

Танцую в бело–розовой рубахе,
Навстречу солнцу вопию: «Ура!»
Пусть я умру, но и в бездушном прахе
Оставлю жить крупиночку добра.

Приветлив мир, как звёздочки из мрака.
А вот сейчас, вот в этот самый миг,
Я, как цветок рубинового мака,
Раскрылся жизни, что вокруг шумит.

Да вот сейчас, танцуя в чистом поле,
Кузнечиков в свой втягивая пляс,
Я говорю вам о счастливой доле,
О звёздах в небе и о звёздах глаз.

Свисти, мой ветер, наклоняя травы,
Гуляй, мой день, сорока, верещи.
Мы минем всё и все придём со славой
Сюда опять, хоть чёрт нас утащи.

Танцую в бело–розовой рубахе,
В репейник залетел и от души –
Им облепившись, эх, руками взмахиваю:
«Дни хороши!»