Ровно через месяц будут подведены итоги городского конкурса «Любимый город Оренбург». Наша газета сообщит имена счастливых победителей – поэтов, прозаиков, очеркистов, журналистов, чьи лучшие произведения назовет жюри конкурса. Мы рады, что получаем все новые и новые работы.
Очень радостно, что наш город любят жители других городов, чья юность и молодость прошла в нашем областном городе, которому они посвящают свои новые произведения: Александр Тюжин, выпускник гимназии №1, ныне студент творческих вузов (Литературный институт им. Горького, ВГИК), москвич Владислав Бахревский, член Союза писателей России, москвич Геннадий Красников, член Союза писателей России, поэт, критик, эссеист.
Активное участие в конкурсе принимают учащиеся школ №№3, 76, 35, 30, лицеев №№6, 1, 7, 5, члены литературных объединений «Расцветающий сад», «Детский стиль», «Родники». Сегодня мы печатаем новые материалы, поступившие на конкурс.

Тамара Шабаренина
Оренбуржье
Оренбуржье,
ваши дали
На краю Руси всея!
Оренбуржье,
ваши шали —
Рвёт позёмку
кисея!
Я из тамошних,
из чужьих,
Мой шажок здесь
лыком шит.
Что же слово
«Оренбуржье»
В сердце струнно
дребезжит?
И метель
в правах бесправья
Ноты ломит:
до-рен-бу...
Завихряет
на октавах,
Заметает
Несудьбу.

Вениамин Побежимов
Над Беловкой
Над Беловкой
Солнца шар
Прокатился,
Остудил в Урале
Жар,
В роще скрылся.
Взгляд девичий
Как блесна –
Мне ли это?..
Вот и кончилась весна,
Завтра лето!
Надвигается кураж
Солнца ловко…
Завтра побежит
На пляж
Вся Беловка!
Прикачу и я туда
На неделе…
Получайте, господа,
Что хотели!

Елена Сальникова
Мой город, моя любовь
Мой город, моя душа,
Иду по дороге лета,
С тобой я обручена
И жду твоего ответа.
Куплю я опять цветов,
Сияющих у прилавка,
Как много сейчас зонтов,
А мне всегда было жарко.
Иду по дороге дня,
Срывая листы с берёзы,
Ты только пойми меня,
Прости мне все мысли, слёзы.
Мой город, мои мечты,
Цветущие парки летом,
Присутствие простоты,
С каким-то твоим секретом.
Я просто тебя люблю,
Без пафоса и упрёков,
Прими же любовь мою
Без лишних моих намёков.

Александр Барсаев
Грусть
Красовался на заборе
Кучерявенький вьюнок.
Мы с тобою были в ссоре
И скучали вечерок.
Повстречаться нам бы надо
Да друг дружке всё простить,
Но сильна была досада,
Не хотели уступить.
А вьюночку без забора
Одинокому ползти,
Много камешков и сора
Попадётся на пути,
И забор пустой и скучный
Без зелёного вьюнка.
Радость в том, что неразлучны,
В том, что рядышком бока.
Мы расстались, нашей ссоре
Вот уже второй годок.
Вижу снова на заборе
Кучерявенький вьюнок!

В сиреневых снегах
В цветных сиреневых снегах
Царят весенние изломы,
Букеты тают на руках,
И парочки едва знакомы.
Так оренбургская весна
Плывёт сплошными вечерами,
Словами тихими полна,
Шагами тихими, мечтами.
И улицы, не торопясь,
Путь уступают переулкам.
Свиданий трепетная вязь
Не растворится утром гулким.
В цветных сиреневых снегах
Царят весенние изломы,
Букеты в девичьих руках,
И парочки едва знакомы.

Собаки
В подземном переходе Оренбурга стояла на своём привычном месте пучеглазая старуха. Простенькая шубейка, серый пуховый платок да заношенные валенки - вот тебе наряд погодный, февралю пригодный. Стояла старуха полубочком да торговала себе молчком, продавала орешки да семечки: орешки в баночке, а семечки в тазочке. Стояла она, стояла, навар в карманах перебирала, пальцы отогревала. Вдруг три хилых воробьишки подлетели к тазочку и стали клевать товар. Кому - товар, а кому - зима лютая. Старуха оторопела на мгновение, не ожидала она такой смелости. Придя же в себя, зашипела: «Кыш! Кыш! Кыш, собаки!» - и бросилась отгонять серых смельчаков. И ногами она топала, и руками хлопала: «Кыш, собаки, собаки!» - аж до самой лестницы гнала да воротилась: товар без глазу не оставишь. Встав же на своё место, жадная торговка всё повторяла: «Собаки, вот собаки - прямо в чашку, ай со-ба-ки, ай собаки...»

Валерий Страшнов
* * *
Я украду у всех весну,
Чтобы у ног твоих оставить.
Букеты всей земли в одну
Любовь сложу. Возьми на память!
Тебе я подарю рассвет,
Сиянье звёзд в рожденье лета,
Огонь костра, зелёный цвет,
В сиреневом дыму - рассветы.
Мой поздний, сладкий, дивный сон.
Так хочется не просыпаться!
Не верится, что я влюблён,
Не верится, что мне шестнадцать!
Пусть в безрассудстве счастья нет,
И сединой на мне растает,
Слетая с яблонь, белый цвет.
Ох, эта молодость шальная!
Ты унесла с собой весну,
И одинокий лист осенний,
Ложась на гладь реки, уснул,
Горя костром в плену забвенья.

Татьяна Белозерова
Бешкунак
Звени, Домбаровка, струной
Домбры, покрытой жёлтым лаком.
Дом - бар! Дом - есть! И молодой
Гуляет месяц по степным оврагам.
О чём поёт двухструнная душа?
Как бешкунак сады морозит в мае
И катит в степи смертоносный шар,
Где путника коварно поджидает.
А выдался такой отличный день,
Цвела черёмуха. Плюс восемнадцать.
И почки выбросила орская сирень,
И мы в дорогу стали собираться.
Отогревая мёрзлые бока,
Дышала степь прохладою и влагой,
Над нею быстро плыли облака
Великолепной белою бумагой.
Топтали степь и скиф, и савромат,
Ичиги лёгкие киргизкайсацкой знати.
Она опять, как тыщи лет назад,
Цветастое примеривала платье.
Я бросилась ломать весенние цветы.
Как у тюльпанов стебельки упруги!
Стонало поле, сделавшись пустым,
Цветочным соком вымазала руки.
В крови зелёной с ног до головы.
Цветы калечить было мне не жалко.
Сливаясь с яркой зеленью травы,
Я превращалась медленно в русалку.
Очаровал казахский сказ меня:
За горизонтом - синей акварелью,
Есть чёрные тюльпаны, что манят
Людей, блуждающих в апреле.
Букетами наполнила мешки,
И в степь - за новыми цветами,
Ищу, где чёрным всполохом горит
Тюльпан прекрасный, словно пламя.
Опомниться, остановить бы миг,
Количество не переходит в радость,
Уже и спутник мой слегка поник,
Со страхом наблюдая кровожадность.
Уговорила я: короткий миг живём,
Цветы сожгутся солнечной жарою,
Расквасятся под проливным дождём,
Но возродится этот прах весною.
И вновь цветы ломать и собирать,
И веселиться на степном раздолье,
Лить кровь цветочную и понимать,
Что лучший миг есть отпущенье боли.
И вдруг ветра шальные и буран
Обрушились в сияющем апреле.
Где небо, где земля и где тюльпан?
Всё закружилось в снежной карусели.
Домбаровка виднелась в двух шагах –
Пропала вмиг. Исчезла и дорога,
Черёмуховый злился бешкунак,
Посланец ада иль предвестник бога.
Снегами сыпала, ярилась и мела,
На погребальный саван походила
Весна. И степь казахская была
Холодною февральскою могилой.
Тюльпаны почернели в тот же миг.
Но я не лучше. От мороза сжалась,
Под куртку, под косынку снег проник,
Лишь сердце тёплое сражалось.
Но и его морозил ярый снег.
Спасителя просили мы с поклоном
Простить и пощадить. Слабеет человек,
Когда несёт гордыню, как корону.
А замерзать в домбаровских степях,
Как пять друзей казахских по преданью,
Мы не хотели. Самый жуткий страх
Пришёл на смену тихому отчаянью.
Опять взмолились. Сильная пурга,
Температуру тел коварно опуская,
Чуть-чуть ослабла. Белые снега
Хлестали степь от края и до края.
Вдруг показался слабый огонёк
Мерцающей нетлеющей загадкой.
Я точно знала, кто его зажёг,
То бабушкина теплилась лампадка
Там, в оренбургском домике моём,
В иконостасе, бережно хранимом,
И отсвет малой родины огнём
Горел в снегу цветком неопалимым.
На нас наткнулся молодой казах,
На лошадёнке непонятной масти.
Мы замерзали, и в волшебных снах
Приобретали неземное счастье.
И вот теперь, Домбаровка, встречай
Гостей нечаянных, незваных.
Как хорошо. Горячий, крепкий чай,
И бешбармак на поле дастарханном.
Берёт хозяин звучную домбру,
Как занесло вас в степь, дела какие,
Всё кончилось, а значит, быть добру,
Всегда спасают помыслы благие.
Как объяснить поющему Коран,
Не рвущему цветы зелёной степью,
Что манит чёрный, сказочный тюльпан
Далёкою мечтой на тонком стебле?
Как манит новая, незрелая любовь.
Ну почему тюльпаны не кричали?
Зелёную смывая с куртки кровь,
Я замираю в искренней печали,
Уж сколько куртку в мыле ни крути,
Не смоются никак степные соки.
Тюльпаном чёрным бухает в груди
Домбры казахской голос одинокий.

Александр Тюжин
* * *
Угадай, в какой ладони
Я сегодня солнце спрятал?
Почему смеются пони
Над твоим котом пузатым?
Будто барин, развалился
На диване, лапки свесив,
Молока с утра напился
И слегка прибавил в весе.
Отчего щебечут птицы
Счастья славные слова,
Будет ли у нас «Зарница»,
Или шумный карнавал?
Кто сегодня самый важный
На планете чудной нашей,
И кораблик свой бумажный
В цвет чего я разукрашу?
Так, в какой ладони, в правой?
Угадала! В ней я спрятал!
Вот уж дивная забава,
А пошли играть в пиратов?


Оренбург
Драконом в воде
лежит материк
От космоса
вдалеке,
И в нём, грациозен
и велик,
Мой город стоит
на реке.
Из узких улочек
он вырастал,
И громом гремел здесь
молот,
Крепость росла -
за верстою верста,
И он уже не был
молод.
В нём жил крестьянин,
В нём жил
и казак.
Да много было
народа,
И каждый здесь мог
Построить барак
И жить,
восхищаясь природой.
В жилах его течёт
Урал
Гордо, стремительно,
ратно,
От восхищенья кричу:
«Ура!»
Троекратно.
Нам не нужны океаны,
Моря,
У нас без того
просторы,
Повсюду
выбрасывают якоря
Вольные степи и
горы.
Сейчас и спустя созвездия
лет,
Я заявляю
гордо,
Что для меня
лучше нет
Города.
Ты удивителен
и красив,
Громадину прошел восстаний
и рук,
И нивами солнце тебя
пожелтив,
Славит,
Оренбург!
Пусть эти слова непременно
прочтут
Жители Рязани и села
Володино,
И пусть они так же помнят
и чтут
Каждый свою
Родину!

Владислав Бахревский
* * *
Всё холмы, всё холмы...
До чего ж Оренбуржье горбато!
За простором - простор.
Здесь и наша прекрасная быль.
Мы по-детски, я знаю,
И осени были бы рады,
Хоть поблёк, поистёрся
Прибитый дождями ковыль.
Я смотрю за двоих,
А в душе сквозняки и пустынно.
Но ведь чудо земли приготовлено было для нас.
Коли было, так было,
И быль на ветрах не остынет.
Потому что любили и жили единственный раз.

* * *
Я морем без тебя дышал.
Судьба. Куда ж тут денешься!
У нас была одна душа,
Но жизнью не поделишься.

* * *
В изумлении народ:
Вроде снова Новый год.
Нет давно уже народа,
Меньше русских год от года.
Поедом сожрала тля
Душу, недра, лес, поля.

* * *
О смысле слова?
В слове - крона жизни.
Избави Бог от службы укоризне.
С младенчества расти любовь в себе.
Не сразу, но поймёшь, ты - друг судьбе.
Ты просто жил, а это было счастье,
Хоть во Вселенной чёрная дыра.
Но гонит со двора несчастья и напасти
Играющая в салки детвора.

* * *
О чём же ты молчала
Под перестук колёс?
Ведь каждый миг - начало.
И что ни миг - вопрос.
Про что в глаза глазами,
Дыханье затая?
Мы чудом были сами,
И жизнь моя - твоя.
Малы ли наши будни,
Хоть жили налегке?
Мы будем, будем, будем
В далёком далеке.
О горестном - ни слова.
Мы берегли слова.
Эх! Не бывает «снова»,
Но жизнь всегда права.
В одном бессильны власти,
Одно не смеет смерть.
Случившееся счастье
С лица земли стереть.
Малы ли наши будни?
Ну где же твой укор?
Мы будем, будем, будем!
Хотя бессмертье вздор.

* * *
Под утро грустно. Скоро явь.
Мне снится
Наш добрый дом и мамин огород.
На старой яблоне, как воробей, жар-птица.
Жар-птица безголоса, но поёт.
Так длись же, сон!
От жизни нет защиты.
Где Лена? Встала
Приодеть ребят.
А в Лопачах из мхов грибы глядят,
Цветы в дремоте, шмель гудит сердито.
Ты под бочок. Мгновение - и спишь.
И губы у тебя что у мальчишек.
Ах, сердце, как стучит!
Пожалуйста, потише,
Наш младший чуток.
Он совсем малыш.