Геннадий Красников
Наш земляк поэт Геннадий Красников - постоянный автор газеты «Вечерний Оренбург». Здесь регулярно публикуются его новые стихотворения, эссе, публицистические очерки, творческие портреты современников, рецензии на новые книги оренбуржцев: С. Фролова, А. Тепляшина, А. Старых и обзоры публикаций молодых оренбургских прозаиков и поэтов.
Доцент Литературного института имени. А.М. Горького, Геннадий Красников пристально следит за творчеством одарённых юных авторов, продвигает в центральную печать их произведения, принимает самое активное участие в работе семинаров молодых писателей Оренбуржья.
В 2009 году Геннадий Красников стал лауреатом городского конкурса «Мой город любимый». Сегодня мы публикуем новую подборку стихотворений нашего земляка, присланную в жюри постоянно действующего литературного конкурса «Мой город любимый».

Геннадий Красников
Другу-критику, любящему только покойных поэтов
* * *
Извини, что не повесился,
к пуле-дуре не воззвах,
оттого и не повысился
статус мой в твоих глазах.
 
Непростительные минусы!
Но решил я дальше жить,
оттого твоей мне милости
и любви не заслужить.
 
Только умный догадается –
жизнь какую я терплю,
если от неё стреляются
и бросаются в петлю.
 
Вот и думай, как я выгляжу,
и достоин кто венца, –
смертью жизнь поправший или же
претерпевый до конца?..

* * * 
Опять над нами тёмная завеса,
опять тебе отходную поют,
опять твою страну бесславят бесы,
и снова бьют и плакать не дают!..
 
В глухую стену, как подводник
в «Курске»,
стучи сильней, чтоб слышали
в Кремле, –
что ты не «новый», а последний
русский
в своей стране, на собственной
земле.
Пора менять кручину на дубину,
мы исчерпали срок терпеть
и ждать,
ты помни – кроме жалоб
на судьбину
в России есть «наука побеждать»!..
 
Кто рвал хоругви наши и знамёна,
кто в наших детях души убивал, –
мы этих бесов вспомним
поимённо,
как никогда никто
не вспоминал!..
 
Чего уж там, нас так и так
осудят!..
Переживём и этот катаклизм,
и пусть нам общим памятником
будет
разрушенный в боях либерализм!

* * * 
Бережёного, Бог – так меня
бережёт –
не велит на кисельный ходить
бережок.
 
Крепко держит в Своей
справедливой руке –
«Не проси!..» – не пускает
к молочной реке.
 
Не пускает ни к барским столам,
ни в Кремли,
не меняет мои пятаки на рубли.
 
Отклоняет пути от лавровых
венцов,
от лавровых венцов, шутовских
бубенцов.
 
Посылает мне весть, чтобы я
не вздыхал,
чтобы манны небесной напрасно
не ждал...
 
Посылает врагов, а ещё дураков,
погляди да сравни: ты-то сам –
не таков?
 
Не скупится, полынною брагой поя, –
чтобы мёдом мне жизнь
не казалась моя,
 
чтобы холод земной пробирал
до костей...
Видно, я у Него из любимых детей...

* * * 
Не картина, так себе, – картинка,
но, увы, не радует сюжет:
если в парке не поёт пластинка,
если не блестит в глазах слезинка...
Может, нас уже на свете нет?..
 
Не кручина, так себе, – кручинка,
но потянет беды за собой,
если ранит снежная крупинка,
если неба серая овчинка
потемнела над твоей судьбой.
 
Не рябина, так себе, – рябинка,
ну а всё же с нею мы родня,
если ягод зимняя горчинка,
если каждая её кровинка
бьётся льдинкой в сердце у меня.
 
Не причина, так себе, – причинка,
но ложится гирей на весы,
если в песне догорит лучинка,
если вдруг случайная песчинка
остановит вечности часы.

* * *
Николаю Шипилову

Не ждёшь дурных вестей,
а всё ж однажды скажут:
– На выход, без вещей!.. –
и на порог укажут.
 
Небесный воронок
не будет дожидаться,
где Бог, а где порог, –
пора определяться!..
 
Пора, мой друг, пора –
на стол или на лавку,
ну, вот и с плеч гора,
в отставку, жизнь, в отставку...
 
А твой предвечный страх
пусть развлечёт немного –
раздолбанная в прах
последняя дорога.
 
Уж если горевать,
то не о прошлой жизни,
а что не пировать
на этой бедной тризне...
 
Присяжный ангел мой,
я был твоим позором,
с повинной головой
иду за приговором!

* * *
Дождик прошёл перед самым
закатом,
искрами солнца все окна закапал,
будто бы тень золотого крыла
вечностью лёгкой на стёкла легла.
 
С каждою каплею – солнцем
горящей –
радостно день провожать
уходящий,
верить, надеяться, помнить,
любить,
день наступающий благодарить.

* * *
А в общем, быть и не могло иначе,
свершилось всё, что было суждено...
И даже сны,
которых ты не видел, –
и те сбылись...
 
* * *
Как прошлое необратимо
 — грядущее неотвратимо,
и, словно грозный знак
(как будто он не за горою),
до нас доносится порою
неведомый сквозняк.

В нём привкус крови, запах дыма,
в нём прах очередного Рима,
в нём страх, в нём крах, в нём ад,
в нём, как в пустыне, одиноко
струит на мир звезда Востока
свой жёлтый миллиард.

Там новых варваров паскудство
все принимают за искусство,
урча и гогоча,
там дух больной изнемогает,
 и в катакомбах догорает
последняя свеча...

Ну, что же, будущее, властвуй,
чужое прошлое грабастай,
проклятая орда!..
Тебе ещё твой рок неведом:
подавишься ты русским небом
и сгинешь без следа!..

* * *
В этом доме —
полы деревянные,
дуют в щели ветра окаянные,
на одной половине — больные,
на другой половине — чудные,
пить не пили, а ходим, как пьяные…

Веет в доме тоской лазаретною,
пустотою и пылью газетною,
на одной половине — страданья,
на другой половине — рыданья, —
Боже мой, как всегда — безответные!..

Прохудилася крыша железная,
каплет сверху водичка небесная,
на одной половине — бранятся,
на другой половине — боятся,
вот такое кино интересное!..

Ветер листьями в окна швыряется,
дом скрипит и, как шхуна, качается,
на одной половине — старушки,
на другой — погремушки-игрушки,
каждый в собственный путь отправляется...

В этом доме —
полы деревянные,
дуют в щели ветра окаянные,
на одной половине — больные,
на другой половине — чудные,
пить не пили, а ходим, как пьяные.

* * *
Несладко всё-таки быть старыми,
измучит память мемуарами,
пристанет — не прогонишь прочь,
«А помнишь, помнишь?» — домогается,
и ты в плену, как полагается,
и слушаешь себя всю ночь.

Все табуретки, подоконники —
заполнят шумные покойники,
приткнуться негде среди них,
смеются, хмурятся, толкаются
и выглядят, как полагается,
они — живее всех живых.

Незваные и долгожданные, желанные и нежеланные,
как будто бы упав с луны,
повсюду за тобой таскаются,
но в зеркалах, как полагается,
их отраженья не видны…

И всё же запахом повеяло
черёмухи, Урала, клевера,
тоской полынной душных гроз...
Но ничего не повторяется,
один лишь ветер возвращается,
встречай его, как полагается,
с глазами, мокрыми от слёз.

* * *
Не убеждай меня, что прожитые дни –
за тридевять земель, под мёртвою волною, —
они всегда со мной, лишь руку протяни,
они в моей душе, они уйдут со мною.

Ушедшие давно — живые, как в кино,
и в памяти моей их лица не редеют,
так наливай полней печальное вино,
пускай они со мной печаль мою разделят.

Я с ними говорю, качая головой,
взглянуть со стороны — ну, точно: ненормальный!..
Я их благодарю за то, что пьют со мной,
как старые друзья на встрече поминальной.

* * *
Всё тяжелее жить, всё тяжелее плыть
и преодолевать холодных волн стремленье,
но «плыть или не плыть?», но «быть или не быть?» –
не спрашивай себя в печали и сомненье.

Покуда кровь стучит от сердца до виска,
покуда пальцев дрожь веслу передаётся, ты
всё-таки плыви, — пусть чёрная тоска
на дно тебя влечёт, —
плывущий да спасётся!

На утлом челноке ты вышел в океан,
и тяжесть всех веков легла тебе на плечи,
но знай, что вдалеке — по водам сквозь туман,
уже идёт Господь плывущему навстречу.

Геннадий Красников родился в 1951 году в городе Новотроицке. Автор книг стихов «Птичьи светофоры», «Пока вы любите…», «Крик». Живёт в городе Лобня Московской области.